Боги Египта

Они стояли друг напротив друга – отец и сын, никогда не встречавшиеся раньше. Сет снял маску трубкозуба, и Нармер невольно поразился его мужской красоте. Бог тьмы вовсе не был страшным, напротив, он хорош своей мощью, имел правильные черты лица, только глаза странные – черные с красными точками внутри, словно уголья костра просвечивали в черноте ночи.

Сет нарушил молчание первым.

– Чем ты собрался меня убивать, этим? – он кивнул на нож за поясом Нармера.

Юноша вытащил клинок, сделанный из лучшего железа кузниц Гора, горделиво вскинул голову:

– Не у меня одного такое оружие, нас много!

– Да что ты говоришь? – рассмеялся Сет.

В следующее мгновение Нармер с криком выпустил нож из руки, потому что клинок вдруг охватило пламя. Скорее с недоумением, чем с ужасом глядя на расплавленный металл на полу, а потом на свою обожженную ладонь, Нармер думал, что если Сет может вот так уничтожить их оружие, то оно бесполезно.

– Смажь, – Сет кивнул сыну на стоявшую на столе склянку.

Только теперь Нармер почувствовал боль от ожога.

Мазь принесла облегчение. Сет внимательно наблюдал за сыном. Дождавшись, когда тот приведет в порядок ладонь, усмехнулся:

– Почему же Тот не сказал тебе, что убить бога может только бог или Бессмертный? Гор даровал тебе бессмертие?

– Нет.

– Могу подарить я. Но при условии, что ты не будешь пытаться меня убить.

Юноша вскинул на отца глаза, замер, встретившись с насмешливыми красными искорками в его черных омутах.

– У тебя глаза, как у матери, – зеленые. Ты видел свою мать?

– Незер? Да, она сказала, что я твой сын.

Нармер просто не знал, как теперь быть. А Сет вдруг предложил:

– Нармер, прежде чем ты попытаешься еще раз напасть на меня с какой-то ерундой, я покажу тебе свои владения. Запретные земли живут по моим законам, посмотри, вдруг тебе понравится?

– Зачем мне твои законы?

Голос Сета стал жестким, как и взгляд.

– Бог мудрости не научил тебя быть мудрым. Мудрый человек никогда не станет отказываться чему-то поучиться. Пойдем, посмотришь.

Нармер был вынужден подчиниться, тем более ему стало любопытно. Сет сумел в пустыне создать не просто оазис, а настоящий райский уголок. Как это ему удалось?

За следующие полдня он с изумлением убедился, что бог тьмы вовсе не любит саму тьму, скорее напротив – в его дворце светло и красиво, в его владениях все яркое и живое, везде порядок, люди здоровые и крепкие.

Далеко не все Нармеру понравилось, не все он понял. Над многим следовало подумать.

– Спрашивай, если чего-то не понимаешь, это не зазорно.

– Почему тебя зовут богом разрушения?

– Потому что для создания нового я разрушаю старое. Без хаоса невозможно наведение нового порядка. Когда-нибудь ты это поймешь.

– Здесь все принадлежит тебе?

– Да. И люди тоже. Все, кто не нарушает моих законов и не проявляет непослушание, живут в до статке.

– А кто нарушает?

– Если нарушает сам, то бывает просто изгнан в пустыню. Если призывает бунтовать – уничтожаю. Разве другие правители не так?

– Ты отбираешь у людей все, что они выращивают и производят?

– Мои люди на моей земле и в моих мастерских создают то, что принадлежит мне. Но все это они получают обратно – каждый то, что ему нужно и сколько нужно. Ткач не выращивает зерно, но каждый день имеет вдоволь хлеба. А строитель получает ткань и хлеб, хотя не работает в поле и не ткет. Каждый хорошо делает что-то одно, а результатами пользуются все.

– Но как ты узнаешь, кому и что нужно?

– Для этого есть чиновники, одни учитывают, сколько выращено или произведено, другие распределяют все это. – Сет был явно доволен расспросами, они означали, что Нармер заинтересовался.

– Но если чиновники ошибутся?

– Ошибку всегда можно исправить.

– А если чиновник окажется нечестным? – не сдавался юноша.

– В таком случае существует короткая и жестокая расправа. Оказалось, достаточно казнить десяток таких нечестных, чтобы остальные забыли и о воровстве, и о нечестности. Лучше не позволять людям грешить, чем дать волю, а потом укорять и наказывать. Любой, кто живет здесь, сможет сказать на суде Маат, что прожил жизнь честно. Я просто не даю им возможности жить иначе. Я не прав?

Нармер смотрел на отца во все глаза. Почему такие мысли не приходили ему самому в голову?

– Но твоя армия? Она безжалостна. Они убили многих, кого я знал.

– Моя армия и моя охрана – наемники. Они действительно безжалостны и не достойны никакого сочувствия. Люди, готовые за серебро и золото убивать других людей, не могут называться людьми. Они понимают, что я их уничтожу, но пока живы, стараются заслужить мое снисхождение, чтобы продлить свою никчемную жизнь как можно дольше.

– Но почему они тебе подчиняются?

– Это преступники, боясь суда Маат, они цепляются за жизнь, служа мне.

…Нармер смотрел, спрашивал и размышлял. Приходилось признавать, что многое во владениях Сета организовано разумно. Здесь не было людей, потерявших кров или средства к существованию, каждый, кто работал, получал все, что ему нужно, сполна.