Богдан Хмельницкий

день он съел арбузов и напился меду; это испортило у него желудок; оказались

признаки горячки. 9-го августа его отнесли в замок и чрез двадцать два часа скончался

храбрый полководец, в цветущих летах, среди блестящих подвигов, счастливый

любовью соотечественников. Войско было поражено горестью до исступления; смерть

его казалась подозрительною; поговаривали, что его отравили ядом.

12-го августа (22-го н. ст.) тело Иеремии отправили в Вишневец к родным могилам.

Верная дружина покойника провожала его и хоружий, в знак последней почести,

держал опущенное вниз знамя, а предводители шли за ним с открытыми головами. Звук

труб и бубен, залпы из пушек и ружей были прощальною данью всего войска

воинственному князю. «Редкий тогда не плакал, говорит очевидец, потому что все

простые жолнеры любили его, как только может солдат любить своего генерала».—«Не

скоро явится в Польше подобный герой», говорили они единогласно 3). «Зато

Хмельницкий, говорит польский летописец, обрадовался, как услышал, что нет более

того, кто всегда стоял ему костью в горле».—«Наконец Бог услышал наши моления,

говорил он козакам: десница Божия оказала справедливость: князь Вишневецкий,

хотевший некогда обладать целою Русью, теперь занимает четыре локтя земли. Оружие

наше не сразило его; Бог, мститель крови нашей, поразил беззаконную голову» *).

На другой день после похорон войско вышло пз Паволочи, по дороге к Трилисам,

отстоящим от Паволочи на тридцать верст. «Мы очутились тогда, говорит современник,

среди необозримых жатв и всеобщего изобилия. По обеим сторонам дороги мелькали

хутора, потонувшие в роскошных са-

’) Painietn. do pan. Zygm. III, WI. IV i Jan. Kaz , II, 200.

2)

Staroz. Pols„ I. Wojna z koz. i tat., 284—342.

3)

Staroz. Pols., I. Wojna z koz. i tat., 286.—Памяти, киевск, коми., И, 3, 105—

107.—Histor. belli cosac. polon., 193.—Histor. ab. exc. Wlad. IV, 80. —Pam. о wojn. 'koz. za

Chm., 92.—Ист. о през. бр.—Annal. Polon. Clim., I, 285.

*) Histor. ab. exc. Wlad. IY, 80.

29*

452

дах и насеках, и голодное жолнерство бросилось жадно на грабежи». В пять часов

вечера поляки подошли к Трилиеам. Потоцкий послал к местечку объявить жителям

прощение и пощаду, если они впустят войско. Поляки, подошедши. увпдели, что все

местечко окружено по валу дубовым толстым забором; на заборе спдели вооруженные

люди обоего пола с разными орудиями, и военными и домашними.

«Покоритесь вы нам, ляхи,—кричали они,—не морить соби коней, бо ни на чом

буде до Кракова утикаты!»

Вслед затем раздался залп и смех над падавшими врагами.

Потоцкий приказал войску подвинуться, чтоб показать упорным свою силу; «но ни

одна яшвая душа не думала просить милосердия, говорит современник *). Они сидели

попрежнему и ругались над врагами, хотя видели ясно, как велико польское войско и

как ничтожна их сила».

Потоцкий отрядил шестьсот человек пехоты и четыреста драгунов и велел им идти

на штурм, а между тем еще раз сделал мирное убеждение.

«Гетман,—говорили посланные к местечку,—не желает вас губить и обращать в

пепел местечко его королевской милости. Опомнитесь и покоритесь».

«Убирайтесь к чорту, ляхи,—отвечали козаки,—король ваш утик, и вы идить соби у

Польщу, бо се вже не ваша земля».

Это удивительное упорство взбесило поляков.

«Нет, — говорили они, — нечего жалеть дрянной деревушки; хлопское упрямство

скорее усмирится саблею и огнем, чем угрозами и поблажками».

Отряд, назначенный для штурма, вышел еще до рассвета, в то время, когда сон

особенно одолевает человека. Жители не спали. В местечке горели огни; дубовый

частокол попрежнему был усажен людьми. В местечке, кроме, всего вооруженного

населения, было только шестьсот Козаков; погибель их была очевидна, но они

решились показать собою в Украине пример, что только отчаянием можно спасти их

дело.

Пржиемский ударил залпом из орудий; из местечка отвечали тем же.

Пржиемский повторил канонаду; польские ядра проломали тройной забор: жолнеры

перескочили через глубокий и узкий ров и ворвались в местечко. Жители заперлись в

замке.

Пехота полезла на вал замка. С ожесточением оборонялись русские;: женщины

поражали немцев рогачами и косами; одна баба зарезала косою начальника отряда

полковника Страуса, и более ста человек немцев легло на валу. Но Трилисы были

взяты; железное упорство привело победителей в зверство; овладев местечком, они

разбивали о стены младенцев, потому что никто из взрослых не дался живой. «В

четыре часа утра Трилпс не стало; все местечко, замок, прекрасная церковь—все было

принесено в жертву Вулкану, как говорит современник 2); сгорели даже вековые,

толстые, как пивная бочка, дубы, окружавшие местечко». Всех жителей в местечке

погибло более двух тысяч. Поляки, недовольные этим, бегали по околице, по

‘) Staroz. Pols., I. Wojna z koz. i tat., 344. 2) Ibidi, 342.

453

лесам н болотам, и убивали без разбора всякого русского, какой только им

встречался. По обгорелым развалинам хат лежало множество разбросанных трупов

мужских, женских и детских; вся окрестность усеяна была телами; храбрость

украинских женщин изумляла поляков, и они, в ожесточении, убивали каждую