Богатыри не мы. Устареллы

– А ваш отец вас баловал? – Господи, скорее бы уже доползти до дома мистера Лансдейла, чтобы она отвязалась! Но, видимо, они уже прошли нужный поворот – отсюда красную крышу не было видно.

– Нет. Он был таким же самовлюблённым засранцем с монополией на горе.

Морег потрясённо уставилась на неё. Грейс, скромница Грейс произнесла слово на букву «з»?

– Когда умер мой брат, мне было так одиноко, что я чуть руки на себя не наложила. Мама уехала поправлять здоровье на воды. И мы с отцом остались вдвоём в огромном пустом доме. Днём он прятался от меня в кабинете, а по вечерам уезжал в клуб. Там, видимо, скорбеть было легче. Поэтому, знаешь, ничего удивительного, что я сбежала из дома с первым встречным, который не кривился, называя меня по имени, и готов был говорить со мной, а не терпеть моё присутствие. – Она замерла, тяжело и часто дыша. – И я никому, а тем более вам с Вайолет не пожелаю такого. Ненавидь меня. Но не молчи!

Оказалось, что и от Грейс может быть толк: о чём они с сестрицей говорили, Морег через стенку не смогла расслышать, хотя, чего уж там, и старалась. После беседы зарёванная Вэл вихрем ворвалась в спальню, перетащила свои пожитки в старый мамин кабинет и заперлась там. Обиделась, значит, на ябеду-сестру. Но хотя бы не пыталась удрать на очередную прогулку по лесам и долам с этим странным Чарли – и то хорошо.

Ужинали они вдвоём: Вэл отказалась спускаться наотрез. Молча доедали на кухне заветрившиеся тосты, запивая их горьким и невкусным чаем.

– Ничего, – сказала вдруг Грейс – Морег чуть чаем не поперхнулась. – Завтра всё закончится. Я пойду в деревню, договорюсь, чтобы вас с сестрой отвезли в городской дом. Если мистер Фэйтон хочет жить в склепе – его право. Вам двоим тут точно не место.

Отец пришёл вечером, когда Морег уже собиралась ложиться спать. Как ни в чём не бывало молча поменял свечи в канделябре на новые: толстые, кривоватые, из мутно-зелёного воска. Присел на край кровати. Грустно улыбнулся:

– Не обижайся, хорошо? Я очень скучаю по маме.

– Я тоже.

– Она этого не заслужила, – с неожиданной яростью произнёс отец. – Она была ангелом. Самым настоящим. С ней не должно было случиться ничего плохого. И Морри, я всё думаю: вот как так получается, что всякие дряни небо коптят, а Энни… – Он уронил голову на руки.

– Знаешь, что нам всем надо? – не выдержала Морег. – Собраться и уехать отсюда. В Монтроз, в Эдинбург, к чёрту на рога – лишь бы там не было озёр, маминых картин и запертых дверей! Посмотри, что с нами стало!

– Знаю, милая. Знаю. – Отец ссутулился. – Если бы это можно было исправить. Если бы Энни вернулась к нам. Если бы мы снова были вместе.

– Но мы не будем, папа! – Морег стукнула кулаком по одеялу. – Она умерла. А мы – пока ещё – живы! И надо играть теми картами, которые выпали, надо, папа, таковы правила…

Господи, ну какие ещё карты? Что я несу?

– Никогда я её не отпущу, – глухо проговорил он. – Ты спи, Морри, спи.

Он резко поднялся и вышел из комнаты. А Морег провалилась в беспокойный вязкий сон.

* * *

Комнату заливал тусклый серый свет. Сначала Морег подумала, что ей удалось проснуться рано утром, ещё до рассвета. И, конечно, обрадовалась: можно будет без суматохи собрать вещи, ещё раз переговорить с папой – может быть, сейчас он всё поймёт и уедет с ними?

А потом она увидела догоревшие свечи. Потёки мутного зеленоватого воска на скатерти. И поняла, что умудрилась проспать весь день напролёт.

Но как? И почему никто её не разбудил?

Морег торопливо оделась – умываться не стала, вода в кувшине, как обычно, за ночь затянулась ряской. Выбежала в коридор.

Никого.

– Вэл? Папа? – позвала она. И, немного погодя: —Грейс?

Они что, уехали? Бросили её здесь? Одну?

В папином кабинете было открыто окно. Холодный кусачий ветер перелистывал исписанные знакомым почерком страницы. Спотыкаясь о разбросанные по полу книги, Морег прошла к секретеру. Решительно выдвинула тот самый ящик.

Револьвер куда-то исчез.

Дверь спальни Грейс была распахнута настежь. Собравшись с духом, Морег заглянула в комнату. Бардак был не хуже, чем в отцовском кабинете: в сумерках белело сброшенное на пол одеяло, тускло поблёскивали осколки разбитого зеркала, а на двери —

Никаких обмороков, ясно тебе, Морег Энн? Только попробуй!

– а на двери чьи-то пальцы прочертили четыре кровавых полосы.

Она вбежала в беседку – непонятно зачем, просто по глупой детской привычке. Именно тут младшая мисс Фэйтон обычно пряталась, нашкодив, от праведного гнева Вэл.

На скамейке кто-то процарапал ножом: «Беги». От последней буквы тянулась вниз стрелка. Наверное, у пишущего просто рука соскользнула – но Морег заглянула под скамейку.

Подняла револьвер, завёрнутый в грязный платок.

И побежала. Что ей ещё-то оставалось?

Этот аккуратный кирпичный особняк словно бы вырос из лесного тумана. Морег готова была поклясться, что раньше не видела этого дома. И этой тропинки. А ведь позавчера она всё тут обошла!