Богатыри не мы. Устареллы

– Я рад, что вам нравится, – тихо и грустно сказал Гвиневр, – но не пора ли нам заняться делом. Ваше Высочество, Вы и ваши подруги находитесь в моей власти, а я беспощаден и развратен. Мне нужна ваша девственность, согласны ли вы отдать ее мне по доброй воле?

Перпетуе подумалось, что душегуб поднял вопрос о девственности преждевременно. Ночь выдалась ясная, и изучавшая астрономию Перпетуя видела, что сейчас не более десяти вечера, а спаситель, согласно традиции, должен был появиться ровно в полночь. Тем не менее вопрос был задан, и дева гордо и непреклонно произнесла:

– Пурийские принцессы отдают свою девственность лишь законному супругу. Не могли бы вы взять в обмен на жизнь моих подруг золото или драгоценные камни?

– Мне нужна лишь ваша девственность, – тихо и грустно произнес Гвиневр Мертвая Голова, расстегивая верхнюю роговую пуговицу. – Вынужден предупредить, что в случае отказа ваши подруги станут жертвами моих самых низменных желаний.

И снова принцессе подумалось, что Гвиневр несколько поторопился. До прибытия принца оставалось около двух часов, а если мерзавец, насильник и душегуб в расстегивании дойдет до третьей пуговицы, может сложиться крайне неприличная ситуация. И принцесса быстро проговорила:

– Милорд, не могли бы вы рассказать о вашей очаровательной птичке.

– Охотно, моя леди. Эти дивные создания обладают тонким слухом и не принадлежат нашему миру. Они появились в Разбойничьем Лесу при моем предке, Гвиневре Четвертом. Прежде ушастые козлодои обладали даром речи и могли пронзать пространство и время, но мир изменился. Простите, я вас ненадолго покину.

– Конечно, сударь. – Принцесса украдкой глянула вверх, судя по звездам, было около одиннадцати.

Немного успокоившись насчет спасения, дева вспомнила о разбойниках. Те вновь образовали круг, но за руки не держались и песен не пели, зато Гвиневр медленно вращался вокруг своей оси в том же направлении, что и звездное небо (с востока на запад), пристально вглядываясь в лица подчиненных и через равные промежутки времени вопрошая: «Кто первый начал?»

Лесные братья отнекивались, отмалчивались, тыкали пальцами друг в друга и хлюпали носами. Не сознавался никто. Сделав четыре полных оборота, Гвиневр расставил ноги, упер руки в боки и выпятил грудь, отчего та стала несколько менее впалой.

– Считаю до пяти. Если на счет «пять» преступник не покается, я… – атаман многозначительно замолк. Над поляной настала жуткая тишина, комары и те замолкли. Принцесса взглянула в небо, ждать оставалось минут сорок.

– …если на счет «пять» никто не признается, посажу на жареное мясо и вино!

– Нет! – дружно возопили разбойники. – Пощади!

– Раз! – холодно и беспощадно произнес Гвиневр Мертвая Голова.

Лесные братья повалились на колени и возрыдали столь громко, что обладающий тонким слухом козлодой сорвался с атаманского плеча и исчез в черных небесах.

– Два!

Плач разбойников стал еще громче. Они стенали столь жалобно, что, казалось, растрогалась сама луна, но Гвиневр недаром слыл безжалостным и беспощадным.

– Три. Четыре. ПЯТЬ!

Разбойники встретили свою судьбу дифференцированно. Девятнадцать продолжило рыдать, семеро лишилось чувств, и один забился в припадке.

– Милорд, – честно восхитилась принцесса, – вы беспощадны!

– Да, – скромно согласился разбойник. – Только мое глубокое и неподдельное уважение к Его Величеству Авессалому Двунадесятому и Ее Величеству королеве Пульхерии не позволяет мне захватить власть в государстве, а затем завоевать сопредельные страны.

– Что вы говорите? – вежливо спросила Перпетуя. До появления спасителя оставалось совсем немного.

– Я всегда отвечаю за свои слова, – сказал Гвиневр, расстегивая первую роговую пуговицу, – Ваше Высочество, если вы не отдадите мне свою девственность, я возьму ее сам.

– Пурийские принцессы отдают свою девственность лишь законному супругу. А каким именно способом вы захватили бы власть в Пурии, а затем завоевали бы сопредельные страны?

– Если б не испытывал чувства глубочайшего уважения к вашим венценосным родителям, – педантично уточнил разбойник, расстегивая вторую роговую пуговицу, – я в считаные дни подчинил бы себе всех столичных грабителей, душителей, воров и скупщиков краденого и стал бы ночным хозяином города. Затем я бы обложил данью всех богатых купцов и трактирщиков, мои шпионы наводнили бы округу, после чего я бы устроил ночь длинных ножей…

– Продолжайте, милорд. – Перпетуя взглянула на небо, полночь уже наступила, но принц задерживался.

– Ваше Высочество, беседовать с вами весьма приятно, но вы должны мне отдать свою девственность. Иначе прибывшие с вами невинные девы умрут мучительной смертью, предварительно став жертвами моих самых низменных желаний, – произнес Гвиневр, расстегивая первые две пряжки кожаной перевязи, и добавил обреченным голосом: – И, поскольку низменность моих желаний непредставима умом смертного, ваши пажи разделят сию скорбную участь.