Бог всегда путешествует инкогнито

— А потом он долго оттягивал момент, выжидал неделями… Наверное, это были стыд и робость… Посвятив столько времени поискам и оказавшись рядом, он вдруг оробел, ему не хватало мужества посмотреть тебе в глаза. Он боялся, что ты его оттолкнешь, что ты не простил… Ведь он бросил вас с матерью еще до твоего рождения. В какой-то момент я даже решила, что он вовсе к тебе не подойдет, что он окончательно отказался от этой мысли. Потом он наладил за тобой слежку, и тебя вели постоянно. Он вечера напролет читал отчеты и знал о тебе все: все твои чувства, страхи и разочарования.

Но Влади не мог следовать за тобой днем и ночью: ты его рано или поздно обнаружил бы. И тогда он попросил включиться свою подопечную. Она согласилась. Но Игорь, при его способности все контролировать, не мог предвидеть, что из этого получится. Девушка, походив за тобой и понаблюдав, страстно в тебя влюбилась и отказалась составлять рапорта…

— Не говорите мне, что…

— Да…

— Одри?

Катрин молча на меня посмотрела и кивнула.

Одри… О господи… Подопечной Игоря была Одри!

— Вот тогда он и решился… взять тебя в свои руки. Я думаю, для него это был способ избавиться от чувства вины. Ведь не он вырастил тебя. К тому же надо было выправить ситуацию, вышедшую из-под контроля… Он разыскивал тебя пятнадцать лет, и в тот момент, когда он уже был готов появиться в твоей жизни, ты вдруг душой и телом бросился в объятия девушки. Может быть, он подсознательно хотел еще какое-то время сохранять тебя для себя… Лично я не очень поддерживала его идею стать твоим покровителем. По моему мнению, это могло сильно усложнить ваши отношения, когда ты наконец все узнаешь. Но он не взял это в расчет и поступил по-своему. Как всегда…

— А кем вы были для него? Я часто задавал себе этот вопрос…

— Можно сказать, коллега, ставшая подругой. Я тоже была психиатром и в те времена, когда он еще открыто практиковал, много слышала о его отважных подвигах. Тогда я с ним связалась и попросила разрешения сопровождать его ради обмена опытом. Он сразу согласился: ему было приятно, что кто-то заинтересовался им самим и его методом. Надо признать, что твой отец, Алан, был гением, хотя его методы отличались… специфичностью.

— Но вы согласны, что это безумие: толкать собственного сына на самоубийство, только ради того, чтобы иметь повод потом подставить ему плечо. Я мог не прийти, мог воспользоваться другим способом…

— Не мог. За тобой тщательно следили…

Что-то во всей этой истории меня тревожило и глубоко задевало, но что — я определить не мог.

Вдруг одно воспоминание пронеслось у меня в мозгу.

— Катрин… в тот день, когда мы впервые встретились, я был… в ужасном состоянии.

— Знаю.

— Но Игорь меня… подначивал прыгнуть. Клянусь. Он так и сказал:

«Валяй, сигай, чего стоишь?»

Катрин печально улыбнулась:

— Ах это… В этом весь Игорь! Он очень хорошо тебя изучил, знал все о твоей личности и прекрасно понимал, что дать тебе приказ прыгнуть — это лучшее средство уберечь тебя от прыжка.

— Ну… а если бы он ошибся? Ведь риск был огромный…

— Видишь ли, к такому человеку, как он, нам никогда даже не приблизиться. Он всю жизнь шел на риск. Но твой отец знал людей лучше, чем они сами себя знали. У него была потрясающая интуиция. Он всегда безошибочно чувствовал, что нужно сказать в нужный момент. И никогда не ошибался.

Дождь перестал. Сад озарился светом, отраженным в мокрых, свежих листьях. Из открытых окон долетал ветерок.

Мы еще долго говорили о моем отце. Под конец я поблагодарил Катрин за доверие. Она назвала мне день похорон. Надо взять отпуск. Уже у дверей гостиной, выходя, я задержался и обернулся:

— Игорь знал… о моем избрании?

Катрин подняла на меня глаза и кивнула.

Меня мучил один вопрос, но я стыдился его задать:

— А он… был горд за меня?

Она снова отвернулась к окну, помолчала и глухо ответила:

— Я в тот вечер зашла к нему, после того как мне позвонил Влади. Сам он не успевал приехать. Когда я вошла, Игорь сидел за фортепиано. Он не обернулся ко мне, но перестал играть, чтобы меня выслушать: он понял, почему я пришла. Я ему сообщила о твоей победе, но он принял известие молча, даже не пошевелился. Я немного подождала и подошла к нему.

Катрин помолчала и продолжила:

— У него в глазах стояли слезы.

57

Есть в жизни периоды, до предела насыщенные событиями и чувствами, и их невозможно ни объяснить, ни назвать точным словом. Моя встреча с Одри вписалась именно в такой период, и без того напряженный. Какое это было счастье — снова ее обрести и закрыть наконец скобки нашей болезненной разлуки. Я очутился на небесах, узнав, что все это время она любила меня. Я был счастлив, потрясен тем, что снова вижу ее, слышу ее голос, могу к ней прикоснуться, обнять… Мы дали клятву никогда больше не расставаться, что бы ни случилось. Конечно, мы оба много говорили об Игоре, и оба плакали. Она рассказала о своем детстве рядом с ним, а я — о коротких, но интенсивных взаимоотношениях, связавших нас. Мы оба заново пережили все мои тревоги, все испытания, которым он меня подвергал, и все необычайные приключения, которые породила эта история.