Бог Войны (ЛП)

— Но мне больно. Прямо здесь, — она ударяет себя по груди. — Но особенно здесь, — а затем бьет кулаком по голове. — Мне слишком больно. Я больше не могу этого терпеть.

— Все будет хорошо.

— Нет, не будет. Думаю, мне пора с этим смириться, — она прижимает осколок стекла к шее.

— Ава, нет!

— Разведись со мной, или я покончу с собой, — она откидывает голову назад и держит стекло слишком близко к точке пульса, на которой я сосредоточен уже несколько месяцев. Капельки крови стекают по ее фарфоровой коже и пропитывают воротник платья.

— Я понял. Я дам тебе развод. А теперь отпусти осколок, — я медленно приближаюсь к ней, мои мышцы напрягаются, а сердце колотится.

— И ты передашь опекунство папе?

— Да.

— И отпустишь меня? Навсегда?

— Да… — как только я оказываюсь в пределах досягаемости, я хватаю осколок стекла и швыряю его в противоположную стену, а затем обнимаю ее сзади, удерживая обе ее руки перед собой.

Я тяжело дышу, мои выдохи напряженные, как будто я пробежал марафон. Моя жена сопротивляется, брыкается и издает звериные звуки.

— Если ты не сделаешь то, что обещал, я найду способ покончить с собой. Брошусь с моста, со здания или под поезд. Наглотаюсь таблеток, перережу себе вены или даже повешусь. Я сделаю все, чтобы вырваться из твоей близости, если ты не вернешь мне свободу. Обещаю, я это сделаю! Обещаю!

Ее слова действуют не иначе, чем если бы она снова ударила меня ножом.

Нет.

Это гораздо хуже.

Несколько месяцев назад она хотела убить меня, чтобы сбежать. Теперь она готова покончить с собой, чтобы сделать это.

Гребаный ад.

Удерживая ее одной рукой, я тянусь к ящику за спиной и достаю аптечку, копаюсь в ней, пока не нахожу шприц с транквилизатором, затем осторожно ввожу его ей в руку.

Движения Авы замедляются, глаза прикрываются. Когда она тяжело опускается на мои руки, из ее глаз вытекает последняя слеза, и она смотрит на меня.

— Я скорее умру, чем останусь твоей женой.

А потом она замирает.

Я прижимаюсь к ней лбом и позволяю себе в последний раз оплакать свою жену.

Глава 39

Илай

Ночь перед несчастным случаем.

Когда я насильно забрал Аву из психиатрической клиники, все были против этого.

Все. До единого.

Включая моего отца.

Однако я не был готов смотреть, как она снова попытается покончить с собой. Или, что еще хуже, они усилят наблюдение или наденут на нее смирительную рубашку. Пока я здесь, этого не произойдет, сколько бы ее родители ни доказывали, что забирать ее — неправильное решение.

Или сколько бы доктор Блейн ни твердила, что моя жена склонна к пагубному поведению как для себя, так и для окружающих. А именно меня.

Она ошибается.

Сэм, Хендерсон и я держим все под контролем. Если она начинает нервничать из-за моего присутствия, что, признаться, в последнее время случается часто, я просто пропадаю из поля ее зрения и позволяю Сэм позаботиться о ней. Она опытный медик и психотерапевт, и это одна из причин, по которой родители наняли ее в качестве няни. Она знала, как справиться с моим деструктивным поведением, и профессионально помогала Аве, когда у нее случаются приступы.

Кроме того, именно она первой заметила, что состояние моей жены ухудшается, когда я нахожусь рядом, и сообщила об этом доктору Блейн.

Из-за частых приступов у Авы мне приходится избегать ее чаще, чем хотелось бы. Даже сегодня вечером я зарылся в бумаги в офисе, и Алан отвез меня домой только после того, как Сэм прислала сообщение, что моя жена заснула.

Вот вам и еще одна бессонная ночь наблюдения за ней через мониторы.

Хотя мне неприятно это признавать, Хендерсон был прав, когда сказал, что это не брак, а пытка для нас обоих.

Ава не хочет быть со мной, и, хотя она боится меня со дня свадьбы, она продолжает предлагать нам развестись, клянясь при этом, что никогда никому не расскажет об убийстве.

Я становлюсь еще более жестоким, когда она упоминает об этом, но лишь потому, что это единственный способ, который я могу придумать, чтобы удержать ее рядом с собой. Если она боится меня, то никогда меня не бросит.

Так она поймет, что ее выживание зависит только от меня.

Да, я понимаю, что если послушаю доктора Блейн и помещу ее в больницу на пять-шесть месяцев, дав ей возможность лечить ее своими методами, то, возможно, получу более нормальную жену. Девушку, чья жизнь настолько переплетется с моей, что я уже не смогу представить себя без нее.

Но меня преследует образ того, как она душит себя простынями в той чертовой темной больничной палате.

Я никогда больше не поступлю так с ней.

Никогда.

Я провожу рукой по лицу и испускаю долгий вздох, а затем горько улыбаюсь.

Был день, когда я думал, что избавлюсь от этой навязчивой идеи и буду жить дальше, но я успел привязаться к жене настолько, что тошнота подкатывает к горлу при одной мысли о том, что я могу ее потерять.

Мои ноги подкашиваются, когда я обнаруживаю Аву на верхней лестничной площадке. На ней мягкое платье из белоснежного шелка, а длинные светлые волосы обрамляют ее лицо, словно нимб.

Она похожа на моего личного гребаного ангела.

Со сломанными крыльями.