Бог с нами

На проходной никого не оказалось, и Ольга с Митей беспрепятственно прошли на территорию, оттолкнув растопыренные пальцы турникета. То, что они увидели внутри, напомнило Мите картинку из какого-то детского журнала: на большой пыльной площади два десятка людей, разбившись на небольшие группы, что-то собирали, пилили, развинчивали и сваривали. Было не очень похоже, чтобы они делали таким образом лифты, но и секту этот город мастеров напоминал мало. Пока Ольга и Митя пытались сообразить, где здесь искать главного и туда ли они вообще попали, с корточек поднялся худощавый темноволосый человек в черных костюмных штанах и белой рубашке, только что азартно замерявший какую-то деталь, оставил рулетку своему погрустневшему напарнику, отвесив ему при этом легкий щелбан, и пошел к ним навстречу.

— Вилли Шиндлер, — представился он. — Директор завода. Я могу вам чем-то помочь?

Вилли Шиндлер родился в России, в селе Заячий Кут Омской области, и был записан в свидетельстве о рождении как Владимир Максимович Щелоченков, но когда ему было три года, семья переехала в Германию: мать Вилли происходила из поволжских немцев. Была она урожденная Гельтер, однако когда выяснилось, что ни один немец не в состоянии с первого раза ни написать, ни выговорить имя «Анастасия Щелоченкова» с его по-славянски хищно-нежными шипящими, брать девичью фамилию она отказалась наотрез: слишком неприятные были с ней связаны воспоминания. Прадеда Вилли звали Адольф Гельтер и, когда началась война, он сошел с ума — достал откуда-то спрятанную еще в Гражданскую винтовку и объявил, что должен возглавить крестовый поход против Гитлера, поскольку в этом его всем очевидное предназначение. Адольф, как и его тезка, похоже, обладал недюжинным даром красноречия: каким-то чудом ему удалось увлечь за собой троих односельчан. Так они и отправились на запад, по дороге останавливаясь во всех хуторах и агитируя соплеменников присоединиться к ним — четверке то ли евангелистов, то ли всадников Апокалипсиса. Отряд постепенно рос — потомки воинов Реформации то ли действительно уверовали в нового пророка, то ли, что более вероятно, надеялись таким образом избежать уже начавшейся депортации, — но было понятно, что добром это не кончится. Если местных энкавэдэшников еще можно было убедить в том, что Гельтер и его армия собираются воевать против фашистов, то их московское начальство, которое рано или поздно должно было обо всем узнать, никогда бы не поверило в благие намерения банды вооруженных немцев. В конце концов на одном из хуторов местные жители разоружили отряд, отправив бойцов по домам, и только самому Гельтеру удалось запереться в каком-то амбаре, откуда он отстреливался, — ни в кого, впрочем, не попав, — пока не стемнело. Тогда Адольф поджег амбар, а когда занялись стены, снял сапоги, размотал портянки и выстрелил себе в рот, нажав на спусковой крючок большим пальцем ноги и сломав при этом ноготь.

На его семье вся эта история, к счастью, не отразилась: к тому времени Гельтеры уже плыли на барже по Иртышу в сторону Заячьего Кута, да и делу этому, особенно в связи со смертью главного виновника, решили хода не давать и начальству в Москву не докладывать. В семье, правда, подозревали — особенно после самоубийства Гитлера, — что Адольф совсем не собирался идти на фронт и что смерть в амбаре как раз и была его главной целью: Гельтер всегда был педантичным мистиком и такой способ покушения на фюрера был вполне в его духе. К тому же ходили слухи, что в амбаре также сгорела и местная дурочка Ева Газельнус, которую поздним вечером видели пробирающейся туда в длинной белой рубашке и с венком из лилий в волосах, однако скорее всего это была уже легенда, придуманная теми, кто тоже сопоставил смерти двух Адольфов.

Вдова и трое детей Гельтера еще не успели толком обустроиться на новом месте, как их мобилизовали в трудовую армию и отправили работать на шахты куда-то в Пермскую область. Вернулся оттуда один Мартын, дед Вилли: его старший брат Иван погиб при обвале в шахте, а мать с сестрой — две Фриды — попытались бежать, но были пойманы и отправлены в лагерь, где и умерли, скорее всего от болезней.

В результате, приехав в Пфорцхайм, Щелоченковы устроили семейный совет и, забраковав такие популярные среди новоприбывших омских колхозников фамилии, как Кайзер или Кениг, стали Шиндлерами — фильм как раз вышел на экраны, — а маленького Владимира, отвергнув кошмарного Вальдемара, переименовали в безобидного Вилли.