Бог Непокорных

— Личные счеты. — Солгал я, вознеся короткую мысленную молитву Лицемеру: пусть Отец Лжи сделает эту ложь убедительной.

Последовала пауза — вероятно, Эггро и Хайджи соображали, какие счеты могут быть у меня к Джигхорту.

— Я ухожу, — добавил я, открывая путь наверх, поскольку не желал дожидаться, пока они придут к каким-либо определенным выводам.

— Отравитель. — Позвала Хайджи.

Я повернулся и холодно посмотрел на богиню рабов. Она открыла рот гораздо шире, чем это сумел бы сделать человек на ее месте, показывая немногочисленные тонкие кривые желтые зубы, между которыми багровели воспаленные десны.

— Не приходи сюда больше.

Разумнее было бы согласиться и уйти, или хотя бы просто промолчать, но… но если бы мы все поступали разумно, вселенная представляла бы собой невыразимо скучное место, не правда ли?

— Не тебе, ничтожество, указывать мне, где находиться, — процедил я. Сожаление об упущенной возможности и понимание того, что иначе поступить я не мог смешались в одну горючую смесь ярости и злобы. Гордость не позволяла отступить, но было и кое-что еще — было понимание того, что, поступившись гордостью, я утратил бы часть своей силы — частицу тех возможностей, которые еще не успел восстановить и которые восстановить никогда бы уже не смог, если бы изменил себе. Не для того я подносил Горгелойгу отраву вместо анкавалэна, а затем бился с Солнечными в безнадежной Войне Остывших Светил, чтобы теперь унижаться перед кем попало.