Бог Непокорных

В Сеигбалаокхе, в четвертом круге Преисподней, в мире, называемом Цетарн, посреди Долины Казненных, на простом каменном алтаре лежал человек. Его звали Малт Асун Дебрай, он был грабителем и убийцей в одном из Алмазных Княжеств; попав в тюрьму, будучи подвергнут пыткам, ожидая суда и неминуемой казни, он заявил, что продаст свою душу любому из Темных Князей, который спасет его от рук палача. На его несчастье, слова эти услышал не тот палач, который истязал его ежедневно, а другой, намного более страшный; Малт избежал тюрьмы, пыток и казни, но оказался в аду, куда мой брат доставил его в теле, поскольку нам требовался живой человек для важного и ответственного ритуала, проводить который на земле не хотелось в силу чрезмерной близости мира людей к небесам. И вот, в Цетарне, в Долине Казненных, у каменного алтаря мы собрались все вместе, впятером: даже Истязатель, не вернувший пока еще и тысячной доли своей прежней силы, и по возможностям своим схожий скорее с человеком, чем с Темным Князем, первенцем Горгелойга — даже Истязатель был здесь.

— Необходима согласованность действий, — своим обычным, размеренным и лишенным эмоций, голосом произнес Лицемер; сейчас он был без личины, в облике старого горбуна с каменной маской вместо лица. — В Цитадель Безумия ведет бессчетное множество врат; каждый из нас выберет свой путь для проникновения. Кроме Истязателя, который останется у алтаря для координации наших действий. Если мы будем поддерживать друг друга и вовремя отвлекать Безумца в тех случаях, когда его сила начнет чрезмерно концентрироваться на ком-либо одном из нас — мы достигнем успеха. Не смотря на все могущество нашего плененного брата, действуя сообща, мы справимся с ним.

— Силы нам хватит, в этом-то я нисколько не сомневаюсь, — холодным скрежещущим голосом откликнулся Палач. — А вот предательства я опасаюсь намного больше.

Поскольку мы с Палачом, разделенные алтарем, стояли напротив друг друга, ему даже не пришлось поворачиваться или подавать какой-либо иной знак для того, чтобы показать, в чьей именно надежности он сомневается: Палач и так смотрел прямо на меня.

— Начинается… — Сквозь зубы процедила правая, человеческая половина моего лица.

Левая, демоническая, бесстрастно молчала.

— Хватит! — Возвысил голос Лицемер. Затем он повернул голову к Кукловоду:

— Дай ему куклы. — Легкое движение головы в сторону Заль-Ваара.

Существо, похожее на большую марионетку, с неохотой повиновалось. Дергаясь — словно некто невидимый, натягивая нити, управлял движениями частей тела марионетки — существо подняло руку, разжало кулак и показало нам всем четыре крошечных фигурки, каждая из которых представляла собой копию одного из нас: скелет с косой и в черных лохмотьях; горбун с клюкой и в маске; получеловек-полудемон; ну и наконец — уменьшенная копия самой марионетки, точно такая же кукла, только уже не гигантская, а совсем крошечная.

— Все же я полагаю, — сказал Кукловод. — Что в роли координатора я бы справился намного лучше…

— Нет, — отрезал Лицемер. — Истязатель либо сразу погибнет, когда войдет в Цитадель; либо для того, чтобы выжить, сумеет призвать всю свою силу — и тогда Солнечные поймут, что возродился еще и он, и их дорогому Богу Гнева недолго осталось. Это может спровоцировать немедленный удар по нам. Если же вы останетесь вдвоем, то в Цитадель войдут только трое, а не четверо — тогда шансы добраться до ее центра станут значительно меньше.

Большая кукла уже открыла рот, чтобы возразить — но, перехватив выразительный взгляд Палача, явно готовившегося вернуться к обсуждению предателей и предательства, сочла за лучшее молча выставить фигурки на алтарь.

Атлетически сложенный молодой человек со злыми глазами и лицом, с которого не сходило надменное выражение, приблизился к алтарю.

— Ну, и как ими пользоваться? — Пренебрежительно поинтересовался он, разглядывая фигурки.

— Когда мы войдем в миры Безумия — просто прикоснись к ним, и ты ощутишь связь с нами, — объяснил Кукловод.

Истязатель еще раз оглядел алтарь и фигурки, после чего произнес:

— Я готов.

Теперь каменная маска повернулась ко мне. Я подошел к алтарю, вытянул вперед левую, теневую руку и потер друг о друга кончики пальцев. Единственная темная капля, появившаяся в месте соприкосновения, набухла и упала вниз — и как только она коснулась губ лежащего на алтаре человека, он задергался и застонал, забормотал бессвязными голосами; звуки, которые он выдавливал из себя, по большей части ничего не значили — но среди них были и слова, некоторые из которых образовывали абсурдные, противоестественные связки. Мой яд свел Малта Асуна Дебрая с ума, и дорога в миры безумия оказалась открыта — можно было уже не рыскать по глубинам его подсознания, отыскивая сокровенную дверь: теперь любая из дверей вела туда, куда нам было нужно.