Бог не проходит мимо

Из раздумий его вывел резкий толчок, вначале показалось, что на шею ему пытались накинуть удавку, но оказалось, что это Ахмет сорвал с него крест — тот самый, который ему батюшка при крещении надел со словами: «Носи и никогда не снимай». С тех пор он никогда не снимал его. Даже в больнице, когда ему делали рентген груди, зажимал крест губами. Кирилл попытался выхватить крест из руки Ахмета, но в ту же секунду получил оглушительный удар в челюсть, так что отлетел в угол и упал на пол.

Грянул раскат бешеного хохота.

— Поддай ему еще, Ахмет! — заорали бандиты по-чеченски, изрыгая какие-то немыслимые ругательства.

Султан дал знак, и все мгновенно замолчали, с напряжением ожидая продолжения драмы.

— Посадите его за стол, — произнес Султан.

Некоторые выразили удивление, другие же вознегодовали.

Казбек, сидевший рядом с Султаном, вскочил и злобно зашипел:

— Я не буду сидеть за столом с этой собакой!

— Остановись, сядь, — спокойно произнес Султан, слегка махнув рукой Казбеку.

Тот недовольно подчинился и, послав несколько проклятий в адрес пленного, сел на свое место. Воцарилась мертвая тишина. Султан заговорил, обращаясь к своему невольнику.

— Итак, мы не преследуем цель обязательно тебя убить. Это не является нашей задачей, мы не звери и не убиваем просто так или ради своего удовольствия. Хотя то, что ты христианин, меняет многое, — Султан на ходу переписывал сценарий начавшегося спектакля. — Аллах всемилостивый и всемогущий призвал нас на джихад против неверных. Неверные прогневляют его, они не имеют права топтать землю, которую он создал. Ислам — это мир. И мы вышли на священную войну, Аллах инша, ради этого мира и установления на всей земле праведности и порядка. Джихад продлится до тех пор, пока последний неверный не будет уничтожен. Я понятно изъясняюсь?

Султан в упор смотрел на Кирилла. Вновь послышались одобрительные возгласы и «Аллаху акбар».

— Более чем понятно, — с трудом произнес Кирилл. Разбитое лицо нещадно болело, верхняя губа распухла и противно пульсировала.

— Принесите ему лед на лицо, — вдруг прокричал Султан.

Это получилось у него как-то истерично, по-бабьи. На секунду он потерял контроль над собой, не сумев скрыть свое раздражение. В ту же минуту кто-то передал тряпочку с завернутым в нее льдом.

— Приложи, — произнес Султан, — разговор у нас предстоит серьезный, приведи себя в порядок, передохни.

— Дайте ему чай и закуски, — распорядился Султан уже спокойно, как ни в чем не бывало. Девушка в хиджабе внесла поднос с чаем и едой.

Кирилл залпом выпил чай, он больше суток ничего не пил. Ему так хотелось пить, жажда его мучила больше, чем боль от разбитого лица, и удержаться при всем отвращении к происходящему он не мог. От льда и чая стало легче. Боль немного утихла, по желудку разлилась приятная теплота.

«Господи, дай мне силы», — взмолился Кирилл.

Гости принялись жадно поглощать еду.

Вошли еще две девушки, одна из которых показалась Кириллу русской и даже кого-то напоминала: «Нет, это мне мерещится, хотя она действительно русская».

Девушки принесли шашлык, овощи и горячие лепешки. Бородачи набросились на мясо, смачно отрывая куски от шампуров, по губам и бородам потек жир, некоторые вытирали его прямо рукавом. Кирилл с презрением смотрел на эту вакханалию, на то, как его палачи набивают свои желудки жареным мясом. Лишь Султан ел с безупречной аристократичностью, его невозможно было представить чавкающим или рыгающим, губы он промокал салфеткой, ел немного, не показывал, что голоден. Хотя на самом деле он был очень голоден и готов наброситься на угощения со зверским аппетитом.

Он был крайне раздражен: того, что пойманный журналистишка окажется христианином, он никак не ожидал. Когда он раздражался, у него начинались приступы безудержного голода. Это была его слабость, о которой не знал никто, кроме Алены, он как-то сказал ей об этом еще в Москве. Теперь ему нужно поесть, успокоиться и продумать грамотную тактику. Он рассчитывал, что будет как обычно бывает с журналистами, а тут совсем другой оборот.

Кирилл к еде не притронулся, было слишком противно, он не мог есть, понимая, что сидит за столом с собственными убийцами. Жизнь кончилась, а этот пир только начало глумления над ним.

«Скорее бы все закончилось. Господи, если это конец, то ускорь его, я не выдержу, я слабый и немощный. Господи, дай мне понять, что жизнь моя в Твоих руках, а не в руках этих подонков».

На это в голове возникла мысль — цитата из Евангелия: «Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить».

С этого момента в сердце прошел страх, Кирилл перестал бояться, тот жуткий животный страх, который поглощал все его существо, бесследно исчез. Наступило успокоение — такое нужное и необходимое в данной ситуации.