Бог, который исчез, или Made in ∞

– Я пришел сюда не для того, чтобы ссориться с тобой, – примирительно сказал бог. – Я пришел сказать, что очень скучал и, в конце концов, не выдержал. Мне очень тебя не хватает, Ева.

Черты лица женщины чуть смягчились, но тут же отвердели снова.

– Значит, ты, всесильный бог, говоришь, что очень скучал? – холодно переспросила Ева.

Самаил смиренно опустил голову.

– Я тебе верю, – с налетом издевки произнесла женщина. – Я даже знаю когда. Наверно, когда мы с Адамом, оставив Эдем, умирали в пустыне от жажды, или потом в лесу, подыхая от голода, грызли корни деревьев. Так ведь?

Самаил с мольбой посмотрел на Еву, но та сделала вид, что не замечает его взгляда.

– Нет. Наверно, тогда тебе не было достаточно скучно. Это, вероятно, произошло позднее, когда Адам умирал от раны, и некому было помочь. А особенно скучно, полагаю, тебе было, когда мои внутренности разрывались в родах, и я была готова разбить себе голову об скалы, лишь бы прекратить боль.

Всесильный бог страдал. Женщина была права. Ни ему, ни Яхве ничего не стоило защитить людей, но тогда они потеряли бы уникальность своего опыта. Жизнь Адама и Евы перестала бы им самим принадлежать и превратилась бы в ровную линию, прочерченную богом. И только сейчас Самаил понял, как людям страшно жить, когда за любым с виду безобидным пустяком может скрываться небытие, за которым тебя уже не будет. И что по сравнению с этим монотонная уверенность богов в неизбежности завтрашнего дня? Разве боги когда-нибудь задумывались над тем, где взять еду или питье? Разве для них жажда – мука, а не желанная прелюдия перед глотком сладкого нектара?

Самаил с болью ощутил, что его многочисленные романы с богинями – лишь подобие чувств, которые он испытывал к Еве. Дело не в том, что она исключительная любовница. В конце концов, все женщины, как, впрочем, и мужчины, кто чуть лучше, а кто хуже, делали одно и то же. А в том, что у него с другими никогда не возникало ощущения ниточки, которая может оборваться навсегда. Сейчас перед ним было не время как безотказное средство охлаждения чувств, а время, которое ставило границы, и смерть, которая тихо и неумолимо поджидала своего выхода на сцену. Для его чувства не существовало «потом», потому что время Евы имело счет и не оставляло места на повторную попытку завоевать ее сердце.

– Прости меня. Я признаю, во многом ты права, – грустно сказал Самаил. – Я сознательно оставил Эдем и не вмешивался в твою жизнь. Не стану врать, я предполагал, что, брошенные на произвол судьбы, вы, люди, нахлебаетесь лиха. Но я не мог поступить иначе тогда и поступил бы так и сейчас.

– Но почему? – с горечью воскликнула Ева.

– Потому что у людей и богов разные пути, – неохотно ответил Самаил. – Создав вас, Яхве, или, как вы его зовете, Саваоф, бросил вызов всему вечному миру. То есть нам, бессмертным богам. Он отнял у нас убаюкивающую уверенность во всезнании, опровергнув постулат, что бессмертие – это единственное состояние сущности. Хотя я не верю, что его интерес был устремлен только на смерть как частный случай бессмертия. Думаю, ему не меньше хотелось оценить силу вашей воли к жизни в условиях неизбежности умирания. И не только в умении, как у животных, удовлетворять свои физиологические потребности, но и в стремлении к познанию и желании восторжествовать над, казалось бы, неумолимыми законами внешнего мира. Не зря он дал вам критический и ироничный ум. Ваш путь – это путь постижения ценой боли и смерти.

Ева нетерпеливо встряхнула головой.

– Не понимаю, какое это имеет отношение к тебе и мне, – скривив губы, сказала она.

Самаил грустно усмехнулся.

– Самое простое, – вздохнул он. – Я бессмертен, а ты умрешь. И я уже сейчас прихожу в ужас от этой мысли.

– Ну и умру. Тебе-то что, – пожала плечами Ева.

– Я тебя люблю, дурочка, – мрачно проговорил бог. У Евы радостно вспыхнули глаза.

– Но я не могу быть твоим мужем, – продолжил он, – потому что твоя судьба быть с Адамом. Вы – прародители всех людей.

В глазах Самаила появился странный блеск.

– А хочешь, я сделаю тебя бессмертной? – спросил он, схватив Еву за руку. – Плюну на всех богов и сделаю. А Яхве пусть слепит Адаму другую. Он уже накопил достаточный опыт.

Ева, рассудив, что Самаил имеет в иду Лилит, улыбнулась, но, помолчав, отрицательно покачала головой.

– О, всемогущий, но путаный бог! Ты зря считаешь меня такой уж дурочкой, – со странно снисходительной улыбкой начала она. – Ты, наверно, напрасно, как и я, поел с дерева памяти какого-нибудь твоего создателя. А его плоды дают не столько знания, сколько сомнения и сумбура в голове. Что мне, скажем, дало знание того, что есть другой мир, где не умирают, или то, что в нем принято одеваться, а не ходить голым? Ни-че-го. Даже зависть, которая у меня была к богам, и та прошла. Вечный мир принадлежит вам, а не людям. И вы, боги, живя в нем, говоря простым языком, маетесь дурью, страдая от бессмысленности существования. Это все равно, что есть каждый день персики. День-другой хорошо, а потом начинает тошнить. У нас, людей, маяться от скуки как-то не получается. Время течет – нужно жить.