Бог из клетки

Талла понимающе кивнула, хотя на самом-то деле совсем не была уверена, что отец побрезовал бы силой, откуда бы та ни пришла. Или за сотни лет всё давно забылось? Наверное, люди настолько привыкли к заключённым в клетки богам, напоминающим жалких голодных нищих, что не верят в их могущество. Как в сказку про волшебного осла – перед глазами-то ослы настоящие. Тупые и упрямые.

– Неужели с богами жилось так плохо? – задала Талла вопрос, который вдруг показался самым важным.

Может, мама на своём острове, обласканном богиней, знала не всё? “Мама” и “не всё” – такие чуждые друг другу слова. Но ведь про Амстрен и другие города она тоже… Расс не спешил отвечать.

– А то не знаешь? – съязвила Агнесса.

– Не знаю. Не знаю, почему их решили свергнуть на самом деле, – и Талла пытливо заглянула в лицо Расса.

– Потому же, почему нищие мечтают свергнуть Великого. Им кажется, правь они самолично, уж тогда бы зажили, как следует.

Живя в отцовском дворце, Талла и не подозревала о том, что бедняки могут желать такого, но звучало слишком уж правдоподобно.

– Мы жрецы, но не слепцы, – продолжал Расс, почему-то теперь глядя не на Таллу, а на Агнессу. – Боги не всегда поступали мудро, не всегда справедливо, но они такая же часть этого мира, как люди. Могущественная и прекрасная часть. Которую нельзя просто взять и вычеркнуть. Они не правили людьми, как теперь говорят, но могли вмешаться, если считали нужным. Или, если им просто хотелось. И уж конечно Великому не могло понравиться, если он собрал армию или придумал хитроумный заговор, а все его планы одним взмахом крыла перечёркивает какая-нибудь Вестница.

– Люди трусы, которые боятся всего яркого и непредсказуемого, – резко, словно бросала вызов, вклинилась Агнесса. – До ночи собираешься рассказывать? Может, просто книжек ей выдашь?

– Всё равно ж сидим, Рыжуля, за разговорами-то оно веселей, нет?

Но добродушная усмешка Расса её только рассердила. Агнесса порывисто поднялась – так, что аж подол взвился – и зашагала прочь.

– Чего она такая? – спросила Талла.

Истории о богах может и были интереснее, но что теперь проку с них, давно прошедших и забытых. А эта рыжая была здесь и сейчас.

– Да кто ж её знает, молодая ещё, норовистая. Хотя и правда я за ней такого раньше не замечал. Но ты на неё не сердись, она девушка хорошая, таких ещё поискать.

Он сказал это так просто, будто сообщил, что у Агнессы рыжие волосы. А Талла почему-то позавидовала. Ещё и глянул так вслед тугой косе, маятником ходящей по спине, как будто погладил. А ведь у самого вокруг глаз морщинки, не зря на воротах им за отца сошёл. Талла мягко ему улыбнулась:

– Постараюсь не сердиться. Смотри-ка, все уже собираются.

Жрецы и правда начали подниматься. Вереницей потекли к морю.

– Давно пора.

Расс легко вскочил, и они догнали остальных.

Море… Каждый вдох Талла делала всё глубже, пытаясь распробовать – далеко ли ещё? Полоса впереди становилась всё шире, шире... Даже не верилось, что бывает столько воды. Слепящие блики мешали смотреть на бугристые полосы волн, но Талла всё равно не отрывала взгляд. Наверное, потому она первая и заметила что-то странное. Нервное злое движение впереди.

Жрецы увидели позже. Лишь когда до них донёсся полный негодования вопль. А потом ещё, и ещё один. Они побежали вперёд, хотя надо было – назад. Конечно же назад, думала Талла, путаясь в слишком длинных юбках служанкиного платья. Запнулась. Разве кто-то может смотреть под ноги, когда там…

Над самой кромкой, где волны наскакивали на берег, опаляя его шипящей пеной, кружила Вестница. Её крылья перестали напоминать драные тряпки, заблестели перья и глянцевые перепонки. Только глаза вращались всё так же безумно, а движения казались дёргаными, точно у больного животного.

Она пикировала на волны, будто собиралась яростно разорвать их когтями, но у самых белых гребешков замирала. Кричала – бессильно, зло. А потом снова взмывала в воздух.

Жрецы разом застыли, и никто больше не смел шевельнуться. Талла же сжала пальцами собственное предплечье, ещё помнившее когти Вестницы. Даже утихшая боль будто бы вернулась. Что она делает? Неужели безумие победило последнее разумное, что в ней оставалось? А в ней оставалось! Талла точно знала, разве выпустила бы иначе Вестница её из когтей?

И тут напитанный морем воздух раскололся от гласа богини, словно в стекло с размаху врезался меч:

– Люди! – лазоревые глаза метнули ненавидящий взгляд в толпящихся жрецов. – Из-за вас! Из-за вас!

Вестница устремилась к ним – завидевший полевую мышь ястреб. Кто-то из девушек в толпе вскрикнул, кто-то закрыл голову… Будто руки могли защитить. Сама Талла просто смотрела. На широко раскинутые крылья, на когти, хищно выставленные вперёд. Вспомнит ли Вестница, что уже видела её? Защитит ли снова имя Итера? А остальных?..

– Я буду швырять вас в море одного за другим! – бушевала богиня. – Как они бросили! Быть может, кто-то всплывёт с моими птицами?!

Она хохотала. Кто-то истошно крикнул:

– Бежим!