Бог из клетки

– Дэй просит меня стать его женой. Может, мне просто согласиться? Бросить своё бесполезное занятие и согласиться? Сделать счастливым хотя бы одного человека и самой получить немного счастья?

Почему-то Талла не сомневалась, что Марбл поддержит её намерение. Наверное, поэтому и сказала – как есть. Практичная, разумная Марбл, которая предпочтёт спасительный побег глупому геройству и будет уверена, что поступила самым правильным образом. Но та нахмурилась, убрала за спину руки.

– Этот Блаун что, похитил тебя и прислал взамен какую-то другую Таллу? Милая, да разве можно так отказываться от себя?

– Ты серьёзно? Я думала…

– Ещё как, – Марбл фыркнула. – Тем более из-за мужика. Подумаешь, что-то он там не оценил, не понял.

– Он не просто “мужик”, – тихо вставила Талла.

– Бог? Да всё одно – такой же мужик. И сколько ещё всякого будет… Запомни, нельзя отказываться от своей цели вот так запросто. Особенно – из-за кого-то другого. Или ты в самом деле больше не веришь в то, что хотела сделать?

– Верю, но…

На краешке сознания засела мысль о том, как же легко Марбл приняла весть, что Итер – бог. Будто Талла сказала, что он кузнец или капитан корабля. Наверное, она и правда столько повидала, что удивить её почти невозможно.

– Дело не в том, – Талла потёрла лицо ладонями. Слёзы, наконец, прекратились, и сырые щеки неприятно защипало. – Без него я просто не смогу ничего сделать. Он – главная часть нашего с мамой плана. Красть глаз безумно опасно, но мне самой он не нужен, а Итер… Зачем тогда весь этот риск?

– Знаешь, о твоей маме... – как-то непривычно тихо и осторожно проговорила Марбл.

– Что о моей маме?

– Я не хотела тебе рассказывать, ведь ты с такой любовью говоришь о ней. Но ещё тогда, когда ты мне говорила о своих опасениях… Я кое-что видела прежде, чем мы выехал из Соланира. Казнь. И светлые волосы той, кого…

– Нет, нет, нет… – Талла затрясла головой, будто так могла вытрясти из неё ужасные слова Марбл.

– Я не знаю, она ли это, но… Мне так жаль…

– Нет же, нет! Как же…

Она перестала видеть комнату, лицо Марбл расплывалось. Расплывался весь мир. Нет, нет, нет, такого быть не может. Талла услышала собственный надсадный вой – будто из-под толщи земли. Она, кажется, падала, руки подхватили, крепко-крепко обняли, не давая Талле растерять всю себя. Её куда-то вели. Усадили? Мягко... Кровать?

– Мама, мама, мама….

Одеяло, горячий пар обжёг лицо, а чай – губы. Глотать невозможно, горло сдавило так, что через него не пробиться и струйке. Голос, ласковый – не мамин – что-то говорил. Что-то, чего Талла не слышала.

Она вообще не слышала ничего кроме боли. Колотящейся в груди, рвущей, режущей. Будто та пыталась выбраться наружу прямо сквозь тело.

Одеяло легло на плечи, побуждая лечь. Лечь, закрыть глаза, которые всё равно ничего не видят. Слишком много всего, слишком много… Для неё одной. Теперь – совсем одной.

Мама, мама… Как же так…

Сон – тревожный, полный слёз. Ночь, утро, ночь. Окно, глядящее на чужой город, завтрак – нет. Обед – нет… Есть не хотелось совсем, будто боль наполнила желудок, всё тело так, что больше в него ничего не вместить. Только немного воды, чай. Ещё одно утро. Талла слишком устала, чтобы снова чувствовать боль. Она была всё ещё там, внутри, но будто затаилась, ждала, когда появятся силы, чтобы снова отнять их все до капли.

Марбл, чай, посыпанные маком булочки на странной коричневой тарелке, солнечный свет за окном. Талла посмотрела на себя в зеркало и с трудом узнала. Маме бы не понравилось, до чего она себя довела.

– Прости, милая, – тихо произнесла Марбл. – Не лучшее я выбрала время, чтобы рассказать, да?

– Не может быть хорошего времени – голос тоже какой-то незнакомый, осипший от рыданий. – Спасибо, я должна была узнать. И… Если она… – слёзы… Откуда, откуда они всё ещё берутся? – Тогда ты права. Я не могу. Просто не могу взять и отказаться. Даже если всё зря. Она… Она не должна оказаться зря.

Марбл накрыла её руку своей. Одобряла? Вернувшая цель придавала сил. Талла уцепилась за неё, чтобы окончательно не утонуть в накрывающем с головой горе. Марбл подхватила, уводя подальше от опасного края:

– Что, помиришься со своим туголобым дружком?

– Не знаю, – отозвалась Талла. – Без него никак, но… Я боюсь, ему важен только глаз. Вдруг его слова, когда мы говорим о наших настоящих целях, ничего не значат? А другие как раз и имеют значение – о том, как он ненавидит людей за то, что с ним сделали, как хочет заполучить свой глаз и свободу. Вдруг он обретёт их и уйдёт, а я останусь ни с чем?

– А если забрать глаз и не отдавать ему? Хотя бы пока не убедишься, что он не собирается обмануть тебя.

– Не знаю, – вздохнула Талла, сделала глоток чая. В этот раз он был необычный, терпкий, и от него хотелось дышать глубже, вскочить, срочно сделать тысячу дел. – Я не уверена, что имею право так поступить. Это ведь действительно его глаз. Да и разве я смогу достать его сама, без силы бога?

– А если я помогу? – неожиданно предложила Марбл.