Бог из клетки

Вот она и стала снова девушкой. Так странно… Талла ощущала себя одновременно и прежней, и совсем-совсем другой. Марбл отдала ей своё старое платье – бордовое с богатой вышивкой по низу подола и лифу, и хотя той оно было тесно в бёдрах и груди, для Таллы его пришлось изрядно ушить. Не лучшее в её жизни платье, что и говорить, но собственный облик в зеркале всё равно показался очень даже ничего.

– Я бы всю жизнь заплетала твои волосы! – улыбнулось ей отражение Марбл.

Торговка стояла за спиной Таллы, перебирая длинные золотистые пряди, будто в размышлении – что бы из них сотворить. Прикосновения её пальцев оказались тёплыми и приятно мягкими. Стоило прикрыть глаза, и вот уже пропадала просторная комнатка с обитыми всё той же соломкой стенами, шкаф со странными тёмными чашками и чайничками, пропадала низкая широкая кровать и раскрытый шкаф, переполненный цветными платьями Марбл. Вместо них – подушки, подушки, подушки, сотни нежных воздушных занавесок. И мама. Эхо привычных неторопливых рассказов о прекрасном цветочном острове…

– Милая, ты там уснула? – Марбл легонько похлопала её по плечу. Должно быть, спрашивала что-то.

– А… Да, то есть нет. Я вспоминала маму. Она так много значила для меня… Много… Ох, она значила для меня всё, Марбл. Единственная, кому я верила, единственная, чьего слова было достаточно, чтобы я совершила всё, что угодно, не размышляя… А теперь… Вдруг её казнили?

– Ох, девочка, – Марбл ласково погладила её волосы и, наконец, принялась сплетать пряди. На мгновение всколыхнувшаяся внутри горечь снова улеглась и затаилась усыплённой змеёй. – А я ведь тебя вот что спрашивала, пока ты мечтала… Ты же не собираешься всю жизнь ходить в моём заношенном платье? Мне, конечно, не жалко, но куда это годится? Так вот, я тут подумала, куда мы можем сходить, что прикупить, только я не привыкла работать вслепую, понимаешь?

– Не совсем…

Талла и вовсе не думала, что Марбл продолжит её опекать, что они вместе будут выбирать наряды. Что ей вообще стоит выбирать наряды!

– Мы можем сделать из тебя красотку, за которой будет волочиться полгорода. Посмотри-ка на себя, – Талла увидела раздувшуюся скулу и припухшую челюсть. Красотка, что и говорить. – Это мы уберём, не переживай. А могу – скромницу-незаметницу или даму с деловой хваткой… Знаешь, я в этом хороша, но чего хочешь ты сама? Я даже не представляю, зачем ты в Амстрене, что собираешься делать, чем заниматься.

Талла пожевала нижнюю губу. Она-то прекрасно представляла, но сказать об этом Марбл? Конечно, та тоже женщина и доказала, что заслуживает доверия, но... Рассказать такое? И уж кому-кому, а Итеру это бы точно не понравилось.

– Я пока ещё не знаю точно, что буду делать...

Полуправда спасала, как и всегда. Но всё же вопрос Марбл был именно таким, какой Талла задавала себе сама. Что она будет делать? Раньше можно было откладывать, но вот за окном Амстрен, вдали, над крышами высоких домов, впиваются в облака шпили башен замка. Где-то там – там ли? – хранится глаз бога. И прежде, чем попытаться забрать его, придётся многое узнать о городе, людях… А значит, жить здесь по-настоящему, не прячась за закрытой дверью.

– Мне не хотелось бы привлекать слишком много внимания, – заговорила Талла, следя через зеркало за тем, как ловко Марбл собирает волосы на её затылке. Закручивает, скалывает, подвивает концы. Ей удалось ни разу не дёрнуть за волосок, не царапнуть кожу шпилькой. – Но и не то чтобы совсем неприметной… Ох, сложно, да? Я бы просто хотела выглядеть обычно, как все девушки здесь.

– Ты всё равно не будешь выглядеть обычно, но как хочешь.

Марбл уже заканчивала с причёской – какая-то сложная конструкция из кос и воздушных петель, с которой спиралями спускались вниз свободные пряди. Не успела Талла выразить восторг, как торговка принялась натирать чем-то прохладным и густым её скулы и щёки, орудовать кисточкой, зачерпывая плотный, сладко пахнущий порошок из пузатой баночки. След удара почти исчез, только лицо стало едва заметно шире. Но это ничего, даже в чём-то лучше прежнего. Надо же… Талла смотрела на своё отражение и с трудом узнавала. В Соланире ей ни к чему было пользоваться косметикой – глаза и губы подкрашивали только замужние женщины для услады своих мужей, а теперь Марбл подвела ей глаза, тронула губы розовой блестящей пастой. Какая она теперь… Привлекательная! Да, именно так. Хотя ощущения на коже Талле не очень нравились – будто глиной облепило, – но наверняка к этому нужно было просто привыкнуть.

– Ты слишком много делаешь для меня, Марбл… И я никак не возьму в толк – почему. Раньше ещё как-то понимала... Ты помогала нам, а мы – тебе, продажа украшений могла быть последней любезностью. Но теперь? Будто мы и правда близкие подруги.

– А ты что, против? – Обиженный тон она сгладила хитрой улыбкой.