Бог-Император Дюны

— Что? — ярость оскорбленного, которую Айдахо не мог сдержать, возвысила его голос до боевого рыка, заполнившего небольшое помещение.

Лито улыбнулся.

— Данкан, разве я не говорил тебе, что думать, будто что-то знаешь, — самое идеальное препятствие против того, чтобы учиться чему-нибудь?

— Тогда объясни мне, что происходит.

— Мой друг Данкан Айдахо приобретает новую привычку. Он учится всегда глядеть за пределы того, что, по его мнению, он знает.

— Ладно, ладно, — Айдахо медленно покачал головой в такт этим словам. — Так что же скрывается за тем, что мне дозволено было принять участие в этом Сиайноке?

— Я привязываю Рыбословш к командующему моей гвардией.

— Я должен отбиваться от них! Эта свита, что сопровождала меня в Твердыню, хотела сделать привал, устроить оргию. И те, что везли меня сюда, назад, когда ты…

— Они знают, как я радуюсь, когда вижу детей от Данкана Айдахо.

— Черт тебя побери! Я не твой племенной жеребец!

— Кричать нет надобности, Данкан.

Айдахо несколько раз глубоко вдохнул, затем сказал:

— Когда я отвечаю им «нет», они сперва напускают на себя обиженный вид, потом обращаются со мной, как с каким-нибудь чертовым… — он покачал головой, — святым или вроде этого.

— Разве они тебе не повинуются?

— Они не задают никаких вопросов, если только это не противоречит твоим приказам. Я не хотел возвращаться сюда.

— И все же они тебя сюда доставили.

— Ты чертовски хорошо знаешь, что у тебя-то они из повиновения не выйдут!

— Я рад, что ты вернулся, Данкан.

— Мне и заметно!

— Рыбословши знают мое особое отношение к тебе, как я тебя люблю, сколь многим я тебе обязан. Это никогда не вопрос повиновения или неповиновения мне, когда дело касается тебя или меня.

— Вопрос чего же это тогда?

— Верности.

Айдахо погрузился в задумчивое молчание.

— Ты ведь ощутил силу Сиайнока? — спросил Лито.

— Мумба Юмба.

— Тогда почему же тебя это тревожит?

— Твои Рыбословши не армия, это полицейская сила.

— Именем моим заверяю тебя, что это не так. Полиция неизбежно развращена.

— Ты искушал меня силой, — обвинил Айдахо.

— Таковы испытания, Данкан.

— Ты мне не доверяешь?

— Я безоговорочно доверяю твоей верности Атридесам, без всяких вопросов.

— Тогда зачем же этот разговор о развращенности и испытаниях?

— Никто иной как ты обвинил меня, что я имею полицию. У полицейского всегда перед глазами, что преступники преуспевают. Только самый тупой полицейский не способен понять, что позиция власти — самая выгодная позиция, достижимая для преступника.

Айдахо облизал губы и с явной озадаченностью поглядел на Лито.

— Но есть же моральная подготовка я имею в виду, юрисдикция… тюрьмы для…

— Что хорошего в законах и тюрьмах, когда нарушение закона не является грехом?

Айдахо чуть склонил голову направо.

— Ты что, пытаешь убедить меня, будто твоя чертова религия…

— Кара за грехи может быть весьма экстравагантной.

Айдахо ткнул большим пальцем через плечо, в сторону двери, за которой находился внешний мир.

— Все эти разговоры о смертных приговорах эта порка и…

— Где это только возможно, я стараюсь обходиться без временных законов и тюрем.

— Но у тебя ведь должны быть хоть какие-то тюрьмы!

— Неужели? Тюрьмы нужны только для создания иллюзии эффективной работы судов и полиции. Они нечто вроде страховки от безработицы.

Айдахо чуть повернулся и указующе ткнул пальцем в сторону входной двери.

— У тебя целые планеты стали тюрьмами!

— Я так полагаю, любое место можно воспринимать как тюрьму, если именно так сориентированы твои иллюзии.

— Иллюзии! — Айдахо ошарашенно уронил руку.

— Да. Ты говоришь о тюрьмах, полиции, юрисдикции, о чистейших иллюзиях, скрываясь за которыми, власть может успешно притворяться — в то же время вполне четко зная, что это ниже ее собственных законов.

— И, по-твоему, с преступлениями можно справиться с помощью…

— Не с преступлениями, Данкан, с грехами.

— Значит, по-твоему, твоя религия способна…

— Обратил ли ты внимание, что у нас является основными грехами?

— Что?

— Попытка развратить члена моего правительства, либо развращение, исходящее от члена моего правительства.

— В чем выражается это развращение?

— По сути своей, это нежелание признавать и поклоняться святости Бога Лито.

— Тебе?

— Мне.

— Но ты говорил мне в самом начале, что…

— По-твоему, я не верю в свою собственную божественность? Осторожней, Данкан.

Голос Айдахо прозвучал с той бесстрастностью, которая является свидетельством гнева.

— Ты говорил мне, одной из моих задач является хранить твой секрет, что ты…

— Ты не знаешь моего секрета.

— Что ты тиран? Это не…

— У богов больше власти, чем у тиранов.

— Мне не нравится то, что я слышу.

— Разве Атридесы когда-нибудь тебя спрашивали, нравится ли тебе твоя работы?

— Ты просишь меня командовать твоими Рыбословшами, которые и судьи, и суд присяжных, и палачи, и… — Айдахо осекся.

— И что?

Айдахо промолчал.

Лито поглядел через пробирающее холодом расстояние, разделявшее их, такое короткое и такое большое.

«Словно водишь рыбу на крючке, — подумал Лито. — В таком состязании ты обязан просчитывать крепость каждой части твой рыболовной снасти».