«Все сонеты имеют одинаковый размер. По определению они состоят из 14 строк. Я выбрал тот, который, как я знаю, начинается со строчки „Сравнить ли мне тебя с летним днем?[53]“. Я посчитал количество букв; их в этом сонете оказалось 488. Какова вероятность того, что после клацанья мы получим 488 букв, выстроенных в такой же правильной последовательности, как в строчке „Сравнить ли мне тебя с летним днем?“? Вы придёте к тому, что будете умножать число 26 само на себя 488 раз, т.е. получите 26 в 488-ой степени. Или, другими словами, 10 в 690-ой степени, если в качестве основания брать цифру 10.
[Так вот], количество частиц во Вселенной – я говорю не о песчинках, а о протонах, электронах и нейтронах – составляет 10 в 80-ой степени. 1080 – это единица с 80 нулями после неё. 10690 – это единица с 690 нулями после неё. Во Вселенной недостаточно частиц, чтобы выразить количество необходимых нам попыток; вы исчерпаете весь ресурс к тому времени, как окажитесь перед множителем 10 в 600-ой степени.
Если вы возьмёте всю Вселенную и преобразуете её в компьютерные микросхемы (забудьте об обезьянах), каждая из которых весит одну миллионную грамма и оснащена компьютерным чипом, способным создавать комбинации из 488 букв, скажем, миллион раз в секунду; если вы представите всю Вселенную в виде таких компьютерных микрочипов и эти чипы будут совершать миллион операций в секунду, производя каждый раз случайный набор букв, то количество сделанных ими попыток от самого начала времён достигнет 10 в 90-ой степени. Вы снова исчерпаете весь запас попыток к тому времени, как окажитесь перед множителем 10 в 600-ой степени. Вы никогда не получите сонета в результате чистой случайности. Размеры Вселенной должны быть больше в 10600 раз. Но мир до сих пор думает, что обезьяны могут сделать это в любой момент».[1]
После прослушивания презентации Шрёдера я сказал ему, что он достойно и убедительно доказал, что «обезьянья теорема» – это чушь собачья, и что было блестящей идеей сделать это на примере обычного сонета; данная теорема иногда предлагает использовать работы Шекспира, включая отдельные пьесы типа «Гамлета». Если теорема не работает в случае с одним единственным сонетом, тогда, безусловно, будет абсурдным предполагать, что куда более сложное творение, к которому относится происхождение жизни, могло появиться в результате простой случайности.
Помимо моих публичных дебатов я принимал участие в различных полемических беседах в письменной форме. Одним из ярких примеров такой беседы является моя дискуссия с учёным Ричардом Докинзом. Хотя я и одобрял его атеистические труды, я всегда критически относился к его учению об эгоистичном гене.