Боевые девчонки

— Хоть мятежники и за решеткой, они могут попытаться использовать наши технологии как оружие. Они очень сообразительные, пусть и необразованные. Нельзя их допускать ни к каким средствам, которые помогут им совершить побег или причинить вред нигерийцам, работающим здесь. — Лицо под маской вроде бы смягчается. — Это для вашей же безопасности. И нашей.

Айфи смотрит на браслет, нехотя поворачивает одну из бусин, чтобы отключить его. Поворачивает бусину на ожерелье и снимает его. Отдает украшения охраннику, и он кладет их куда-то — куда, не видно. Айфи едва не тянется за Акцентом, но вовремя спохватывается. Снять Акцент — уже чересчур. Слишком болезненно. Он почти прирос к ней. Как сережка, но внутри уха. Без Акцента она совсем потеряется. Охранник не замечает ее попытки.

Удостоверившись, что все в порядке, он ведет их через узкий проход, который, расширяясь, превращается в большой коридор. Здесь все из камня, и, попытавшись включить Акцент, Айфи понимает почему. Чтобы блокировать сигналы. Чтобы никто не мог подключиться к более крупным сетям. Она пытается представить, как это — не просто не иметь доступа к сети, но даже не надеяться когда-нибудь получить его.

Повернув за угол, они оказываются в следующем коридоре, по одну сторону его — одиночные камеры, некоторые пустуют. Дверей нет, вход кажется свободным, но Айфи видит легкое мерцание в воздухе и слышит слабый писк сигнальной лампы: детей в камерах удерживает силовое поле.

— У них специальные ошейники, — объясняет охранник Айфи и Дэрену. — Чтобы не делали лишних движений. Как что-то недозволенное — их бьет током. Хотя некоторые приспособились к боли. Поэтому мы установили еще одно устройство, чтобы наверняка. Если заключенный уходит слишком далеко от места, где должен быть, ошейник взрывается.

Айфи содрогается от ужаса. Заглядывая в камеры, она видит мальчиков, грязных, одетых в какие-то отрепья. Их даже не отмыли. Большинство сидит с опущенной головой, тело совершенно неподвижно. Она не понимает почему — от стыда? А может, от злобы? Другие смотрят прямо в лицо тюремщикам, бесстрастно и одновременно вызывающе. У многих в глазах пустота.

— Их всех держат по отдельности?

Охранник взглядом сканирует каждую камеру, то и дело поворачивает голову, как в патруле.

— По отдельности держим старших, тех, кто прошел аугментацию. Они могут попытаться создать закрытые нейронные сети и устроить заговор.

— Все — мальчики? — Айфи чувствует, что спрашивает как ученый, а не как человек, обеспокоенный чужими проблемами. Ей это не нравится.

— В Биафре не особо ценят женщин. — Охранник усмехается. Вот и весь ответ.

Айфи хмурится. Это неправда, но что она может сказать? Что сама раньше жила с ними? Что солдаты, которые воспитали ее, были самыми неукротимыми бойцами? Что в их лагере женщины были и командирами, и учителями, и садовниками, и солдатами? Заговорить о Биафре так, что ее заподозрят в государственной измене?

— Семьи отправляют их воевать, потому что считают это патриотическим долгом. — Голос Дэрена тихий и ровный, будто он рассказывает про то, как передвигаются гусеницы. — Кто-то просто дичает в джунглях. Они только частично киборгизированы.

Дэрен заходит в одну из камер и смотрит на мальчика, свернувшегося клубком на полу.

— Неряшливая работа, между прочим.

Кажется, Дэрен еле сдерживается, чтобы не плю­нуть на мальчика. Айфи никогда не видела его таким.

Она подходит ближе и поворачивается к охраннику.

— Они все — военные? Солдаты наших противников?

И Дэрен, и охранник удивленно смотрят на нее. Она говорит:

— Согласно статье три Центаврианской конвенции о правах ребенка, члены племени младше пятнадцати лет не могут считаться комбатантами. Это гражданские лица. Даже если им дали оружие.

Дэрен и охранник переглядываются, а Айфи продолжает:

— Это означает, что не позже чем через семьдесят два часа после взятия в плен они должны быть освобождены и размещены в гражданском убежище на территории вражеского государства.

Охранник резко разворачивается:

— Послушай, ты…

Дэрен поднимает руку, обрывая его на полуслове, и спокойно обращается к Айфи:

— Поэтому мы и строим школу для них. Несмотря на то что многие только притворяются беженцами, несмотря на то что мы видим, что они пытаются нас обмануть, мы все равно даем им убежище. — Он смотрит на охранника, как бы ожидая подтверждения. — Здесь они накормлены. Им тепло. Они в безо­пасности. До них не доберутся свои, чтобы убить за то, что они сбежали или попали в плен.

И вот как с ними здесь обращаются. Айфи опускается на корточки и пытается заглянуть мальчику в лицо, но он не поднимает голову и не двигается. Она знает, что лучше не включать Акцент и не провоцировать охранника — наверняка он и сам аугментирован. Прямо перед ней, по ту сторону невидимой двери в камеру, есть проблема, которую она не может решить. Пока.

Она встает и разглаживает руками платье.

— Ну а где те, кто из плоти и крови?

На лице Дэрена снова читается удивление.