Боевые девчонки

— Она вам не принадлежит. Не мешайте, иначе вас обвинят в укрывательстве террориста, и у меня не будет выбора, кроме как убить тебя.

— Ничего этого не нужно. Я знаю, что ты охотишься за мной. В конце концов, это я научил Айфи всему, что она знает. Можем сразиться один на один. Кто победит, тот и получит предательницу. Мне будет приятно оторвать тебе голову.

Связь обрывается.

Я собью тебя. А потом найду Айфи и заставлю ее ответить за преступление. У Онайи не осталось никого, кроме себя самой. Чинел в коме. Агу похоронен под завалами. Все, кого она когда-либо любила, умерли или умирают. Ее рука дрожит, сжимая рычаг.

Она разрывает очередную упаковку энергостимуляторов и вливает препарат прямо в фильтр, который проводами соединен с ее металлической рукой. Мех уже подключен к ее затылку. Максимальное под­ключение.

Амадиоха принимает боевую стойку.

Игве Дэрена поднимает пушку. Воздух между ними мерцает от накала энергии.

Он стреляет.

Глава 58

Уже наступает ночь, когда Айфи наконец выходит из леса и видит все это перед собой. Все, что когда-то было домом для нее и многих других, превратилось теперь в ржавые руины. Лагерь Боевых девчонок.

Грунтовые дорожки поросли слоновой травой. Они были утоптаны девчонками, которые ходили по ним в школу, в клинику, играть друг с другом. Айфи толкает байк до тех пор, пока уже некуда двигаться, и останавливается возле ржавого бака, в котором раньше была фильтрованная вода. Куски подземных труб, по которым поступала влага из почвы и отводилась вода в сезон дождей, торчат из земли, в других местах вылезают оборванные провода.

Байк как раз наехал на кусок трубы и застрял. Она дергает его, пытаясь высвободить, но безрезультатно. Со злости пинает и едва не взвывает от боли. Несколько метров скачет, спотыкаясь, на одной ноге, потом хромает.

От теплицы ничего не осталось, только несколько углублений в земле для грунтовых вод, да разбитое стекло хрустит под ботинками. Перед глазами проносится воспоминание. Онайи собирает манго с деревьев, а внизу Чинел трогает пальцами лепестки роз. Айфи помнит, как поглядывала на них, сидя на перевернутом ящике с планшетом на коленях, учила уроки — осваивала тему многочленов, которую проходили в тот день в школе.

Она стряхивает наваждение и хромает к центру лагеря, где раньше был Терминал. Теперь это просто груда металла, сломанное нечто с торчащими острыми краями. Сбоку металлическая лестница, которая вела наверх. Сейчас выше платформы ничего нет.

Она закрывает глаза и позволяет воспоминаниям захватить ее. Взрывы, хаос войны. Крадущиеся силуэты в черном скользят по траве и грязи, перепрыгивают через упавших полумеханических пантер и кабанов. Сбитые мехи с немыслимым грохотом падают с неба, разрушая все под собой. Растаптывая лагерь, надвигается танк-краб, орудийные башни вращаются и расстреливают все на пути.

Почувствовав, что это слишком, она открывает глаза.

Она стоит на руинах места, где выросла.

Она добирается до небольшого поля, где раньше находилась платформа, с одной стороны загражденная стенкой. Туда были проведены трубы, и это шаткое сооружение служило им ванной комнатой. Дорога туда перед сном в темноте казалась бесконечной. Сейчас Айфи проходит это расстояние за несколько десятков шагов. Вот здесь были спальни. Теперь — только разбросанные по земле сломанные деревянные балки.

Однажды, когда все собрались, Айфи разрешили побыть со старшими. Кто-то скачал с пиратского сайта кино про вампиров, все удобно расположились вокруг маленького планшета, лица мерцали в свете экрана. Айфи видела, как они пугались, сдавленно вскрикивали, как хихикали, как тряслись от страха после фильма. И одна из младших девочек шепнула на ухо старшей, что ей нужно в уборную. Та отмахнулась. Другая сказала, чтобы шла сама — недалеко ведь. Но Айфи, не зная, откуда у нее взялась эта идея, вдруг встала и сказала: «Объявляю туалет-парад!» И повела всех желающих, велев никому не отставать, — как на торжественных парадах, которые они смотрели иногда на голограммах. И девочки глядели на Айфи с восхищением, те самые девочки, которые молчали, когда старшие дразнили ее за цвет волос, кожи, а то и за ее слова.

У Айфи сжимаются кулаки. Со злостью она вытирает ими слезы с глаз.

Еще десять шагов — и она останавливается. Трава такая высокая, что почти закрывает куски металла, согнутые кем-то в кресты и поставленные аккуратными рядами. Айфи проходит еще немного вперед, и ее нога упирается в первый холмик.

Могилы.

Кто это сделал?

Их так много. Может, какие-нибудь гуманитарные работники вроде Си-Фэн пришли сюда и похоронили мертвых. Но с того рейда минуло больше четырех лет, они вряд ли нашли бы это место. И вой­на еще продолжалась. Может, солдаты. Неважно с какой стороны. Айфи не задерживается здесь. Идет дальше.