Блуждающий в темноте

— Детектив-сержант Уэйтс, — представился я. — Ищу группу людей, доставленных сюда из «Корнер-Хауса».

— Ордер есть?

— Не нужен, когда ищешь подозреваемого в преступлении.

— И что за группа людей?

— Боюсь, списка имен у меня при себе нет, но с ними была женщина.

— Это несколько сужает круг поиска… — Администратор пролистал журнал учета жильцов. — У нас только одна женщина. В тридцать первой. Судя по тому, в каком виде она сегодня вернулась, стучать в дверь придется долго. Сюда, детектив.

Он провел меня через полутемную общую комнату, где пятеро или шестеро жильцов играли в карты и пили крепленое вино из бутылок. Стены покрылись желтым никотиновым налетом, в потолке зияла дыра от выдранной с мясом пожарной сигнализации. При виде меня жильцы замолчали, но среди них не было никого из «Корнер-Хауса».

Я пересек комнату и направился к лестнице в конце узкого коридора.

Поднялся по ней и пошел мимо людей, распластавшихся на полу у дверей, припертых огнетушителями. Из комнат доносились металлические трели рингтонов и обрывки разговоров.

Двери были такими же хлипкими, как дверцы туалетных кабинок. Замки сломали и заменили, потом процесс повторился, и теперь на дверях красовалось разномастье. Я постучал в комнату тридцать один.

Ответа не последовало, и я постучал по открытой двери тридцать второй комнаты.

— Кто там? — спросил мужской голос.

— Я ищу женщину из тридцать первой…

— Там стуком не обойдешься, приятель. Приползла пьяная в стельку, давно уже.

Я вернулся к двери и постучал снова. Ответа по-прежнему не было. Даром что хлипкая, дверь не поддалась. Я прошел по коридору и спустился к конторке за перегородкой из оргстекла.

— Нужен ключ от тридцать первой.

— Зачем вы ищете эту женщину?

— Ради ее безопасности.

Вслед за мной в коридор высыпали бродяги из общей комнаты. К ним присоединился бородач из «Корнер-Хауса» и завопил:

— Это он! Из-за него нас выселили два дня назад. Снова явился!

Администратор поглядел мне за спину.

— Никто никого не выселяет, — спокойно сказал он, потом снова посмотрел на меня. — Без ордера ключ не дам.

Я хотел возразить, но тут мне в затылок прилетела жестяная банка. Бродяги окружали, подступали все ближе. Один меня толкнул, и я вышел на улицу. Уже уходя, услышал звон разбитого стекла. Не редкость в этом районе. Потирая затылок, я сел в машину, оставленную за углом, и запросил подкрепление. Две патрульные машины тут же отозвались, и я решил припарковаться поближе.

Чтобы никто не успел войти или выйти.

Как только я завернул за угол, стало ясно, что творится что-то неладное.

Обитатели приюта высыпали на улицу. Тем, кто послабее, помогали идти. Я остановил машину, пошел к ним, потом побежал. На земле валялись осколки от разбитых окон со второго и третьего этажей, оттуда шел дым. Меня поразило, что не слышно пожарной сигнализации. Я протолкнулся сквозь толпу и нашел администратора:

— Вызывайте пожарных.

Администратор медленно достал телефон из кармана и стал звонить. Я оглядел собравшихся:

— Видел кто-нибудь женщину из тридцать первой?

Послышался звук, похожий на стон, потом нечто вроде резкого вдоха и рев. Я обернулся. Из дверей вырывались клубы дыма. Я бросался от одного бродяги к другому, тряс их за плечи, спрашивал, не видел ли кто женщину из тридцать первой комнаты.

— Иди в жопу, — сказал один.

Я подтащил его за руку к лесам:

— Подсади.

Он уставился на меня, как на сумасшедшего.

— Полиция! Делай, что говорю, черт подери.

Он сцепил руки, я встал на них и забрался на первый ярус лесов. Оттуда шла лестница до самого верха. Дыма становилось все больше, к четвертому этажу я уже чувствовал его привкус.

Дым окутывал все вокруг, жил своей жизнью, сгущался.

Пламя внутри шипело и потрескивало, будто на огромной сковороде жарили бекон, снизу орали, чтобы я спускался. Я нашел железную рейку и разбил окно, потом вдохнул поглубже и залез внутрь. Здесь огня еще не было. Я пробрался по задымленному коридору к тридцать первой комнате. Дверь была все так же заперта.

Я навалился на нее плечом, пытаясь не вдыхать дым.

— Уходите, — пьяно произнес женский голос.

Я отшагнул и со всей силы пнул по двери, но ее приперли изнутри какой-то мебелью.

Замкам тут явно не доверяли.

От дыма слезились глаза. Я метнулся по коридору, схватил огнетушитель, вернулся и выломал верхнюю часть хлипкой фанерной створки, припертой комодом. Потом пролез в тесную, похожую на гроб комнату, оцарапав о щепки руки и голову.

На раскладушке лежала женщина, которая впустила нас в «Корнер-Хаус».

Щеки ее по-прежнему алели, но не от выпивки или наркотиков, а от того, что она отскребала татуировки вокруг глаз. Она была под кайфом, неестественно веселая и вялая. Я поднял ее с кровати. По полу раскатились таблетки. Я перевалил ее через комод и понес по коридору, уже заполненному дымом. Лестницу было не разглядеть. Закрыв рот рукавом, я метнулся в комнату, через которую пришел.

Нашел окно и перекатил женщину через подоконник.

Она тяжело приземлилась на леса, я выбрался следом. Жар становился невыносимым, одежда липла к телу, глаза щипало от пота.

С женщиной на плече я стал спускаться по лестнице.