Блудливое Средневековье

Роберт Фоссье называет проституцию в Средние века социальным регулятором. Проститутки удовлетворяют ради сохранения порядка «неудержимые инстинкты молодежи или даже зрелых людей, не получившие удовлетворения». Изучая документы – судебные, изобразительные, нарративные, он пришел к выводу, что «далекая от того, чтобы добиваться воплощения такой безрассудной утопии, как искоренение проституции, о чем во все века мечтали наивные либо невежественные моралисты, средневековая Церковь видела здесь единственно допустимую уступку тирании пола – разумеется, она осуждала проституцию, но плотно ее контролировала. Она брала на себя, причем по согласованию с муниципальными чиновниками и в специальных домах, нередко ей и принадлежавших, содержание «публичных девок», которых, впрочем, она пыталась поместить в общину или на службу к священнику, когда в силу возраста им приходилось оставить эту деятельность. В принципе доход с «дела» получал муниципалитет, но, чтобы избежать постепенного формирования групп мужчин-«профессионалов», которые бы наживались на девушках, Церковь не отказывалась от пожертвований клиентов, тем самым частично искупавших свой грех. В городах подобные «аббатства», «веселые замки», «удобные местечки» или «маленькие бордели» зачастую группировались близ церквей, на мостах, напротив дворцов… Что касается «неорганизованной» проституции на открытом воздухе, она представлялась не менее очевидной: то, что известно о ярмарках, торговых рядах или о процессиях псевдокающихся, показывает, что там были толпы женщин без покрывала, без достойной одежды, тех самых meretrices, которые предлагали себя первому встречному».

Милла Коскинен согласна с ним в том, что касается отношения церкви к проституции и даже ее покровительства «жриц любви», но иначе объясняет мотивацию: «Средневековые законники и моралисты относились не то что к конкубинажу, но и к проституции с удивительной толерантностью. Не из милосердия, а потому, что вообще считали, что в этой роли женщина просто следует зову своей природы. И снова скажем, что в ту эпоху подобное мнение базировалось не на каком-то мистическом сексизме и шовинизме мужчин. Отцы церкви были людьми учеными и знали о том, что женская сексуальность значительно отличается от мужской. Они знали, что девочки развиваются быстрее своих сверстников и что интерес к противоположному полу у них просыпается раньше. Они принимали во внимание, что женщина по природе более эмоциональна, чем мужчина, и что эта эмоциональность, вкупе с невинностью ума и уже проснувшейся сексуальностью, могут легко довести девицу до беды. Особенно в компании молодых людей, которые, в свою очередь, предрасположены быстро переходить от бесед к более интимным занятиям, особенно под влиянием вина».

Любопытна еще такая типично средневековая практичность – автор одного трактата XIII века сравнивал проституток с купцами, потому что они тоже продают товар – свое тело, и так же как купцы имеют право получать деньги за этот товар. Поэтому то, что они берут деньги, – вовсе не грех. Порочной и бесстыдной продажная женщина, по мнению автора трактата, становится лишь тогда, когда начинает получать удовольствие от своей работы.

Бордели для аристократии

Может показаться удивительным, что представители высшей аристократии тоже посещали публичные дома. Женились они рано, возможность содержать сколько угодно любовниц у них тоже была. Для разнообразия? Наверняка это было одной из причин. Но склонность к распутству имели далеко не все, это было плохое качество для аристократа, оно осуждалось обществом, не говоря уж о церкви. Большинство знатных и богатых людей были все же редкими гостями публичных домов, и, анализируя конкретные случаи, можно определить, какие именно причины их туда приводили.

Прежде всего, надо понимать, что средневековый вельможа – тоже человек, обладающий эмоциями и чувствами. И связь с любовницей, а уж тем более конкубиной – это не только секс, а еще и отношения, взаимная привязанность. По этой причине постоянных любовниц заводили далеко не все, для удовлетворения физиологических потребностей проститутки были удобнее, это был меньший риск испортить репутацию, об этом вряд ли могла бы узнать жена – тогда как наличие любовницы рано или поздно становилось известным.

Были и причины практического свойства. Милла Коскинен пишет: «Благодаря привычке семейства Говардов сохранять архивы всех платежей, мы знаем, что Джон Говард, который тогда еще не был герцогом и пэром, водил своего молодого родственника, герцога Мовбрея, в публичный дом в Лондоне. Зная о проблемах с потомством у герцога, вполне возможно, что юрист, родич и друг семьи заподозрил, что молодой человек нуждается в уроках того, как обращаться в постели с женой. Урок, кстати говоря, пошел впрок».