Блудливое Средневековье

Практически до начала Нового времени господствовала теория о том, что женская утроба – что-то вроде канализации, которая выводит токсины и грязь из женского тела в форме менструальной крови. «В одном тексте 1586 года, – пишет Рут Гудман, – например, говорится: «Все врачи согласны в том, что утроба подобна сточной канаве». Древние религиозные верования также утверждали, что женщины во время менструаций «нечисты» и в их присутствии сворачивается молоко, скисает вино, запотевают зеркала и «портится» слоновая кость. В официальную христианскую доктрину эти верования не входили, но они были распространены среди широких слоев населения. Впрочем, на самом деле согласны были не все врачи… уже Томас Рейнольд, автор первого трактата по гинекологии на английском языке, «Рождение человечества» (1545), считал, что в менструации самой по себе нет ничего грязного. «Я не знаю у женщин никаких тайных выделений, которые они должны от кого-либо скрывать; ни одна часть женского тела не более и не менее отвратительная, чем мужская», – писал он».

Учитывая религиозность людей Средневековья, саму необходимость менструации никто не оспаривал – раз такова воля Божья, значит, это для чего-то нужно. В основном врачи делились на две группы. Первая «считала менструальную кровь «ядовитой», концентрированной смесью различных отходов жизнедеятельности и ядов. Немалая часть их практики заключалась в том, чтобы обеспечивать регулярное и полное выделение менструальной крови, ибо даже следовые ее количества могли привести к печальным последствиям для физического и душевного здоровья женщины. Они предлагали различные лекарства, которые «вызывали женские истечения» (эти лекарства, кстати, часто содержали абортивные средства вроде болотной мяты)». Бытовало даже мнение, что менструальная кровь наносит вред людям, вынужденным находиться вблизи женщины, у которой идут месячные.

Вторая группа врачей считала, что сама по себе менструальная кровь «не может быть «ядовитой», но «вредна лишь в изобилии», то есть когда ее слишком много или слишком мало». Они основывали свое мнение на том, что «господствующая медицинская теория утверждала, что во время беременности та же самая менструальная кровь перестает вытекать из организма, потому что она требуется для выкармливания ребенка через пуповину». «Считалось, что источником крови в человеческом теле является печень, – пишет Клод Томассе в «Природе женщин». – Как только внутри плода формировалась печень, по вене, соединявшей его с материнским организмом, начинала поступать менструальная кровь, а, значит, питание, и так вплоть до момента родов. Появившись на свет, дитя питалось материнским молоком, которое было не чем иным, как измененной менструальной кровью: так обеспечивался щадящий переход от одного вида пищи к другому».

Звучит дико, но и такой подход был большим шагом вперед, потому что в Средние века женскую репродуктивную функцию обсуждали чуть ли не через силу. Как красноречиво жаловался Августин Блаженный: «Мы рождаемся между мочой и калом» – и действительно, эта мысль причиняла некоторым богословам настоящую моральную травму. Даже более-менее ученые труды, как пишет Хартнелл, «доносили среди прочего до читателя мнения о том, что от менструальной крови бронзовые предметы чернеют, гибнут посевы, а животные впадают в бешенство. Или о том, что во время менструации женщина способна передать свой проблемный темперамент невинному мужчине одним злым косым взглядом, похожим на взгляд ведьмы. В латинском тексте XIII века, De secretis mulierum, «О женских выделениях», первоначально предназначенном для наставления клириков относительно появления на свет детей, но быстро приобретшем известность как убедительное философское обоснование мизогинии, даже предполагается, что «если взять волосы женщины, когда у нее менструация, и зимой посадить их в плодородную унавоженную землю, то потом весной или летом, когда их согреет тепло солнца, от них произрастет длинная толстая змея».

Так что, с одной стороны, врачи вроде бы понимали, что это надо изучать, потому что от этого зависит продолжение рода человеческого. Но воспитание и вся общественная мораль были резко против, тем более что месячным уже было дано объяснение с религиозной точки зрения, следовательно, не было нужды лишний раз «пачкаться» об эту тему.

Наказание Евы

Я уже писала о том, каким было официальное отношение к женщине и какую роль в этом антифеминистском настрое средневекового общества играла Ева. В этом контексте объясняли и менструацию. Женщина – слабое низкое создание, порочное по своей натуре, а менструальная кровь – это изливающаяся из нее грязь. Мужчина несравнимо выше и чище, поэтому из него грязь не льется.

Отсюда и нежелание обсуждать эту тему. Месячные рассматривались как некая позорная болезнь, о которой стыдно говорить. «Больные» женщины должны были сами как-то с ней справляться, благо она не заразная, скрывать ее от окружающих и не обсуждать при мужчинах.