Блондинка и брюнетка в поисках приключений

Кадровичка была довольно хороша собой, и в то же время в ней не было ничего женственного. Правильные черты лица, густые волосы, хорошие зубы, четко очерченный крупный рот — несмотря на такие выигрышные данности, едва ли хоть один мужчина обернулся бы ей вслед. От нее так и веяло арктическим холодом. Ее губы были плотно окаты, а глаза прямо и жестко смотрели из-под прямоугольных очков — почти таких же, как у Блондинки. На ней был черный строгий костюм с юбкой миди и немодные туфли на низком каблуке.

— Странное у вас имя, — наконец сказала она, сверившись с бумагами, — Мира Вы, должно быть, Анна?

— Да, — промямлила я, — по паспорту. Но так меня никто не называет, да и… Что касается журналистики, то Мира Лебедева — это имя, которое уже известно в определенных кругах.

Нахальная ложь была отрепетирована заранее. Подружка посоветовала мне быть наглее и увереннее. Тогда, сказала она, собеседники будут пасовать передо мной. Закон джунглей. Густая, четко выщипанная бровь кадровички поползла вверх. По всей видимости, она не была знакома с правилами элементарной психологии. Или просто пасовать не привыкла.

— Очень странно. Во-первых, я о вас ничего не слышала. А во-вторых, насколько мне известно, журналисты обычно не ищут работу через кадровое агентство.

— А как? — севшим голосом поинтересовалась я. — Как же они ищут работу?

— По знакомству, — на ее лице не дрогнул ни один мускул, — я и сама раньше работала на радио и прекрасно осведомлена о законах стаи. Как только начинаешь вариться в сфере СМИ, тотчас же обрастаешь нужными связями. И если надумываешь сменить место, то тебе поступает сотня предложений… Если ты, конечно, ценный кадр.

— Такие предложения, конечно, есть, — нашлась я, — но я считаю… Считаю, что надо использовать все возможности.

— Похвально, — нахмурилась она, — и какую позицию вы хотели бы занять?

Я совершенно неуместно хихикнула, припомнив, что точно с таким же текстом обратился ко мне похожий на Джонни Деппа бармен, когда мы раздетыми оказались на его холостяцком ложе.

— Вообще-то… Мне хотелось работать бы редактором, — выдохнула я и поспешила добавить: — Хотя от вакансии журналиста тоже не отказалась бы.

— На телевидении, — уточнила кадровичка, пристально взглянув на меня поверх очков.

— Именно, — важно подтвердила я, радуясь тому, что невинная ложь, судя по всему, сошла мне с рук. Не так уж и страшна эта дама. Наверное, Блондинка просто не смогла найти к ней правильного ключика. В какой-то момент мне даже показалось, что черты ее лица смягчились. Возможно, кадровичка тоже носит маску железной леди, а на самом деле она милая домашняя женщина. Мы обе играем роль. Мы должны понять друг друга. Может быть, заговорщицки ей подмигнуть, чтобы она окончательно поняла, что мы с ней из одного теста?

— И каким же именно редактором вы хотели бы стать? — прищурилась она.

— В смысле? — надеюсь, не надо объяснять причины моей растерянности.

— Выпускающим редактором, литературным редактором или, может быть, шеф-редактором? — медоточиво улыбаясь, уточнила она.

Решив, что наши отношения уже давно перешли грань официальной беседы начальницы с подчиненным и что все последующие детали являются лишь непременной формальностью обретения престижного рабочего места, я позволила себе бестактный вопрос (да еще и сопроводила его беспечным подмигиванием):

— А в чем разница?

Вот тогда-то ее строгое лицо и побагровело, тогда-то оно, исказившись, и приобрело черты тою бездушного монстра, о котором запутанно вещала моя коридорная собеседница.

— Две обманщицы за день, — прошипела она, — вон!

— Но я…

— Я вполне имею право подать на вас в суд. Вы знаете, сколько стоит мое время! Я пахала всю жизнь и устроилась на это место вовсе не для того, чтобы две безголовые девицы устраивали для меня театр одного актера!

НАСТАСЬЯ

За четверть часа одинокого пребывания в баре за углом я успела:

A) опорожнить две с половиной емкости с ароматным глинтвейном (заказывая очередную порцию, я утешала себя, что дело тут не в моем набирающем обороте алкоголизме, а в том, что бокалы в дурацком баре рассчитаны на морскую свинку);

Б) выслушать печальный рассказ о трагической судьбе бармена, которому никогда не встречалась такая красавица, как я, и его же пламенные заверения, что он бы разбился ради меня в лепешку (при условии, что я согласилась бы прямо сейчас показать ему грудь);

В) принять четыре предложения поужинать и восемь — переспать.

В тот момент, когда я подумала: а не заняться ли мне профессиональной проституцией, все равно же я никому не интересна, кроме сексуально озабоченных мужиков, — в баре появилась та странная девица из кадрового агентства. Ее нелепая тюбетейка позорно съехала набок, короткие черные волосы были всклокочены, верхняя пуговичка жилета расстегнулась, предоставляя окружающим великолепную возможность полюбоваться на ее (довольно впалую) грудь.