Блокадный ноктюрн

В мешке останки четырех бойцов. Выкладываю большие кости — конечности — так как они должны лежать у человека. Ноги внизу. Руки вверху. Осколки черепа на подушку. Зубы россыпью чуть ниже. Вместе с землей. Ключички выкладываю — как должны быть. Нотной стройкой — ребра. Из одного ребра торчит пуля. Не трогаю ее…

Вдруг, за спиной кто-то говорит полушепотом. Но я слышу:

— Мама, смотри… Скелеты!

Резко, словно вынырнув из какого-то липкого сна, я возвращаюсь в реальность. Оглядываюсь. За спиной стоят две женщины. Старшей — лет сорок. Младшей — на двадцать лет меньше. Обе с каким-то суеверным ужасом смотрят на череп в моих руках. К ним подходят еще несколько человек — краснолицый мужик и несколько детей. Подойдя, они замирают, словно споткнувшись о невидимую стену и не дойдя до гробов буквально полшага.

Я отворачиваюсь и продолжаю свое дело. Понятно, очередную экскурсию привезли.

— А, так это поисковики! — со знанием дела говорит мужик. В руке его бутылочка пива. Жарко, понятно. Тоже пива хочу. — Вот новых нарыли и хоронят.

Чувствую себя клоуном на арене.

— Тут наши оборону держали…

Меня едва не подбрасывает от этих слов.

— …а немцы атаковали и никак не могли взять Синявинские высоты.

Очень патриотичненькая версия истории. От которой тошнит.

— Папа, а почему они воевали тут?

Раньше мы спрашивали — за что они воевали…

— А это потому что два диктатора — Гитлер и Сталин — не могли поделить Европу и стали из-за этого воевать друг с другом.

У меня в руках бедренная кость. Хочется развернутся и вдарить мужику по морде этой костью.

— А они плохие были, да папа?

— Да, дочка. Очень плохие.

Я не выдерживаю и поворачиваюсь:

— Извините, но Вы мешаете.

Мне мешаете. Мужикам мешаете. Всем мешаете.

Я жду типичного наезда — 'Да чо, брат, мы посмотрим брат!'.

Не брат ты мне…

Мужик хочет сказать что-то подобное. Но у него не получается. Его за руку дергает дочь:

— Папа, пойдем еще погуляем? А-то тут страшно…

Я возвращаюсь к костям своих предков. Мне тоже страшно. За будущее.

Зачем мне это все? Что я тут делаю? Меня называли гробокопателем. Меня называли мародером. А я как тот ныряльщик, знающий цену глотку воздуха. Передо мной… Вокруг меня… Смерть. Поэтому я ценю жизнь. Ту, которая у меня есть.

Кости стучат по дереву.

Один гроб полон, второй, третий… Накрываем их крышками.

Лейтенанта Уткина в отдельный. Пусть даже это и не он… У него на лобовой кости черепа аккуратная дырка. Снайпер работал. Или случай, что на войне часто равнозначно.

Кости у него черные. А зубы белые, молодые. Сколько ему было в сорок третьем? Двадцать семь всего.

Землю, оставшуюся в мешке, высыпаю в гроб — это земля, которой лейтенант Уткин стал. Да. Он стал быть землей. Быть землей. Быть. Стал. Точка.

Накрываю гроб крышкой. Больше я тебя не увижу, лейтенант Уткин. Или кто ты на самом деле?

И так ли это важно?

Какие-то птички щебечут над кладбищем. У них брачный сезон. И солнце жарит, что есть мочи.

Как-то даже непривычно.

Сажусь на гроб перекурить. На пустой, естественно. Пока в нем нет людей — это просто ящик. Смотрю на часы. Блин… Опять час исчез. Когда берешь в руки кости — время и пространство сжимаются в какую-то сверхплотную точку. И вне этой точки — ничего нет.

Только сейчас я обнаружил, что Рита и мужики сложили уже всех остальных по своим новым постелям.

Да. Для меня гроб — это постель. Последняя. Не крайняя… Именно, последняя.

Ну, вот и все Раскладку закончили. Разложили косточки.

Можно собираться домой. Еще успеем покопать.

Но Сашка просить помощи. Бойцы его отряда работают. Тамбовцы и Северодвинцы все еще со своими найденными разбираются. Казахи из Алматы уже свалили. А ведь надо могилу под сотню гробов копать. Да не в ручную! Не! Экскаватор ждет команды на копку. Администрация Кировского района обеспечила. Чиновники обеспечивают все, что касается их репутации. Представьте себе — журналисты с журналюхами приедут завтра — а могилы нет!

Шутка. Мы и сами бы выкопали. Чай, опыт есть. В тех местах, куда чиновники не добираются, сами копаем.

Шайтан-машина ждет отмашки.

И Саша отмашку дает. Каждый вывороченный кусок земли мы быстро проверяем рабочими ножами.

Экскаватор рычит и выворачивает для нас все новые и новые порции.

В одной из них — доска. Пока 'поисковый терминатор' заносит ковш над постепенно разрастающейся могилой, мы разглядываем ее. На ней ничего нет. Следующая порция приносит обрубок бревна.

Понятно.

Блин.

Блиндаж, в смысле.

Скорее всего, немецкий. Не потому, что бревно арийское, а потому, что здесь гансы оборону держали почти год.

А наши их тут убивали.

Блин, ты даж твою меть… Как же не хочется гансов-то поднимать. Господи! Ну пусть блиндаж пустой окажется!

Господь где-то там ухмыляется в седую бороду и делает блиндаж пустым.

Ничего нет, кроме бревен наката и дощатого пола.

Железяки не в счет.