Блоги

В тот же день, когда я влетела в грузовик, Майка нашли в его комнате. Он работал над очередной программой, когда его сердце остановилось. Его обнаружила мама. Она тут же вызвала скорую, надеялась, что его откачают, но в больнице ей сказали, что шансов не было. Ни одного. Он умер моментально. Почему, как, за что – можно было спрашивать себя до бесконечности и не получить ни одного ответа. На похоронах рыдали все. Кроме меня. Ведь я лежала в бинтах и гипсе, и меня «гуманно» решили не беспокоить.

Я высказала все, что думаю по этому поводу, и не слишком выбирала выражения. Но любая ярость рано или поздно заканчивается. Я снова стала есть и разговаривать с родными. Это не значит, что я простила их. Я только признала, что они действовали из лучших побуждений.

Когда меня выписали, я поехала на кладбище. Памятника на могиле Майка еще не было, только простой деревянный крест с его фотографией. Цветов было столько, что они полностью скрыли могильный холмик. Плюс несколько венков – один, как и сказали родители, от моего имени.

Тогда я просидела на кладбище два часа. Из-за того, что я не была на похоронах, я не могла до конца поверить, что Майка нет, что его тело зарыто где-то глубоко под моими ногами. Казалось, он просто куда-то уехал. Ведь мог же он куда-нибудь уехать. А его фото на кресте – чья-то злая, нелепая шутка.

Я стала приходить на кладбище каждый день. Я сидела там по несколько часов, разговаривала с Майком. На многие месяцы кладбище стало единственным местом, ради которого я выходила из дома. Больше я никуда не ходила, ничем не занималась, ни с кем не встречалась. Я просто сидела дома и начисто игнорировала просьбы родителей «одуматься», «начать жить», «вспомнить о себе».

В годовщину смерти Майка меня словно толкнуло что-то. Я поняла, что не могу так дальше, что надо что-то делать.

В первую очередь мне была нужна работа. Все мои однокурсники благополучно пристроились и вкалывали целый год, пополняя свои страницы в фейсбуке радостными фотографиями в духе «вот я, а вот мой кактус на рабочем столе». Мой диплом валялся где-то в шкафу, и я даже не помнила, где конкретно. Зато я точно знала, что не хочу устраиваться на работу здесь, где каждая улица, каждая станция метро напоминает мне о Майке.