Блоги

– Какая мне разница? – улыбнулся он. – Не она первая, не она последняя. Я надеюсь.

– Тимофей! – Я брякнула чашку на поднос, разлив остатки кофе. – Я разговариваю с тобой как с взрослым человеком. Твоя личная жизнь меня не касается. Но я не хочу, чтобы Рита терроризировала весь класс, ревнуя тебя ко всем подряд! Поговори с ней.

– Вы преувеличиваете мое влияние, Дарья Дмитриевна. Хотя мне приятно, что вы настолько высокого обо мне мнения.

Он закинул ногу на ногу, а руки разложил по спинке дивана так, что при желании мог легко дотронуться до моего плеча. Все это ужасно раздражало. И его манеры рокового соблазнителя, и бархатные интонации в голосе, а, главное, раздражало то, что хоть и против моей воли, но все это по-своему действовало. Тимофей был неотразим, от кончиков длинных ловких пальцев до черных ресниц, он полностью сознавал свою неотразимость и умело пользовался ею. На секунду мне стало страшно. Он переспорит меня в любом разговоре, переглядит, переубедит, очарует и околдует, если я только дам ему крохотный шанс. Его ничто не сдерживает, в то время как я в плену множества ограничений.

Тимофей склонился к столику и что-то нажал под ним. Светильник на потолке погас, и лишь золотистые споты на стенах и кухонных шкафчиках рассеивали полумрак. Хриплый голос Джо Кокера негромко зазвучал в невидимых динамиках. Тимофей придвинулся ко мне еще ближе.

Я вскочила с дивана.

– Никольский! Немедленно включи свет!

К моему стыду, я чуть было не сорвалась на истерический крик. Тимофей медленно щелкнул кнопкой. Свет зажегся, музыка выключилась.

– Простите. Я думал, вам понравится.

– Я твой учитель. Будь любезен относиться ко мне с уважением.

– Я все время помню, что вы мой учитель, – вздохнул он. – И днем, и особенно ночью…

Я поняла, что мой визит был ошибкой от начала до конца. Тимофея нельзя было ни смутить, ни образумить.

– Одним словом, я прошу тебя отнестись к Рите с пониманием, – сухо сказала я. – Будь умнее. Когда один любит, а второй нет, это всегда тяжело.

Его глаза лукаво блеснули.

– Вы говорите так грустно. Неужели из личного опыта?

– Мой личный опыт, Никольский, тебя не касается, – прошипела я и быстро пошла к двери.

– Заходите еще, – крикнул он вслед, но я даже не обернулась.

Дверь, к счастью, была открыта. Я выскочила на лестничную клетку, задыхаясь от злости и презрения к самой себе. Ни на что я не гожусь. Даже поставить на место зарвавшегося мальчишку и то не сумела.

Перед тем, как идти к Ане, я немного посидела на скамейке в сквере, пытаясь прийти в себя и хотя бы примерно наметить разговор. Радовало одно. Как бы ни встретила меня Аня, она вряд ли станет угощать меня сногсшибательным кофе включать романтичную музыку в полумраке. И это уже хорошо.

Анина квартира находилась на первом этаже старой пятиэтажки. Когда я подходила к подъезду, то увидела в окне кухни Аню и женщину у плиты, скорее всего, ее маму. Это был приятный сюрприз. Я смогу не только выяснить отношения с Аней, но и побеседовать ее с мамой по поручению директрисы.

Я позвонила. Дверь мне открыла Аня. При виде меня ее бесстрастное личико исказилось.

– Добрый…

Бам. Дверь захлопнулась у меня перед носом.

– … вечер, – закончила я машинально и снова позвонила.

Никто не открывал. Я целую минуту не отпускала кнопку звонка. Есть же уши у родителей Ани. Кто-то должен услышать и выйти ко мне.

Но второй раз дверь снова открыла Аня. Она не пустила меня внутрь, а выскочила на площадку.

– Что вам надо?

– Я хочу с тобой поговорить.

– Уходите! – выкрикнула она. – Вы тут не нужны! Вы все только портите!

– Аня, давай спокойно…

– Зачем вы к нам приехали?! – перебила она. – Уходите! Убирайтесь отсюда!

Она затопала ногами, затряслась в истерике. Спотыкаясь, я попятилась к лестнице.

Когда я выбежала из подъезда, в ушах все еще звенели Анины крики. Не чуя под собой ног, я домчалась до соседнего подъезда и плюхнулась там на скамейку. Рита, Мила, Тимофей… Теперь Аня. Можно сколько угодно утешать себя тем, что я слишком молода, неопытна, что сегодня просто не мой день. Сейчас мне было ясно, что ни одна из этих причин не объясняет того, что произошло сегодня. Все дело в том, что я абсолютно не гожусь для своей работы. Я ничего не понимаю, не могу, не умею и никогда не научусь.

Слезы хлынули из глаз, слезы злости, отчаяния, разочарования, обиды. Слезы одиночества. Кому я могла рассказать о своих бедах? Никому.

– Даша, что случилось?

Передо мной на корточках сел мужчина. Я узнала его раньше, чем посмотрела на него сквозь слезы. Его голос околдовывал, успокаивал, говорил, что все хорошо. Все, что сдерживало меня до сих пор, рухнуло, и я заревела в полный голос. Он сел рядом, взял мои руки в свои и молча, сочувственно слушал, как я изливаю свои сегодняшние горести.

– Я ничего не умею… у меня не получается… я не выдержу целый год… только неделя прошла… меня никто не слушает…