Блоги

Я собралась сделать ему замечание – учитель я, в конце концов, или нет – да так и застыла с открытым ртом. Таких квартир я еще не видела. Передо мной была огромная комната. Точнее, зал, потому что назвать комнатой это помещение язык не поворачивался. Громадные окна и потолки были не просто высокие, а в два этажа. Это создавало впечатление прямо-таки бескрайнего пространства. Хотелось раскинуть руки и взлететь или хотя бы запеть в полный голос.

Когда я немного пришла в себя, то разглядела детали: встроенную кухню слева под окнами, без плиты, но зато со стильным черным столом-стойкой; в глубине лестницу со стеклянными перилами, ведущую на второй этаж. В центре зала черные с золотистыми крапинками диваны образовали круг, в середине которого стоял стол с прозрачной столешницей. У дальней стены виднелся черный рояль. Черного цвета в интерьере было много, а также красного и золотого – красиво, даже изысканно, но, на мой взгляд, мрачновато. Что находилось на втором этаже, я не могла разглядеть со своего места.

– Там спальня, – сказал Тимофей, перехватив мой взгляд. – Хотите, покажу?

Я вздрогнула. За те несколько минут, что я обалдело рассматривала его квартиру, я успела забыть о его присутствии.

– Обойдусь, – сказала я. – Как-нибудь в другой раз.

Я скинула кроссовки и прошла в комнату. Ноги утопали в мягком ковре. Тимофей неслышной тенью следовал за мной.

– Что вам предложить? Чай? Кофе? Может быть, вино?

– Кофе подойдет. Капучино с миндалем, если можно.

Но можно было даже не пытаться уязвить его. Тимофей молча склонил голову и пошел к кухне, где центральное место занимала кофеварка. Он открыл ящик под ней, вытащил небольшой мешочек и повернулся ко мне.

– Сантос или пибери? Лично я предпочитаю кенийский, а вам что ближе?

Ближе всего мне был растворимый кофе из ближайшего супермаркета, но признаться в этом я не могла.

– На твой вкус, – сказала я небрежно.

Тимофей закинул зерна в кофемолку, и под ее уютное гудение я не удержалась. Прошлась по квартире.

Достойным ее украшением был черный рояль и коллекция гитар на стене. Я насчитала восемь, прежде чем заметила, что с правой стороны у лестницы отгорожено небольшое пространство. Я его не заметила сразу, а теперь не могла понять, что там находится. Но когда подошла ближе, то разглядела за полупрозрачным стеклом пульт, микрофоны – настоящую студию звукозаписи.

– Кто-то в твоей семье занимается музыкой? – спросила я.

– Я.

Тимофей открыл крышку рояля и небрежно пробежал пальцами по клавишам. Я совсем этому не удивилась.

– На гитаре тоже ты играешь?

– Да, – улыбнулся он. – Могу сыграть для вас.

В последний раз на гитаре для меня играл Майк. Я просто не могла представить себе гитару в других руках.

– Как-нибудь попозже, – сказала я. – Как я погляжу, родители тебе ни в чем не отказывают.

Улыбка Тимофея стала еще шире.

– Они от меня откупаются. Очень удобно, если средства позволяют.

– Их нет сейчас дома? – уточнила я на всякий случай.

– Их никогда не бывает дома, – хмыкнул Тимофей. – Отец все время занят, потому что активно зарабатывает деньги, а мать – потому что активно их тратит.

– Ты не ладишь с родителями?

– Почему? У нас прекрасные отношения, – рассмеялся он. – Чем реже мы видимся, тем лучше отношения.

– Я бы хотела с ними встретиться. Когда они будут дома?

– Они мне не докладывают. Но если у вас есть какие-то вопросы, вы можете обсудить их со мной.

По-хорошему, вопросов к родителям Тимофея у меня не было. Мне просто хотелось посмотреть на них и составить собственное впечатление. Их отстутствие в жизни сына заметно бросалось в глаза, и мне не нравилось впечатление, которое производила квартира Тимофея – как будто он живет один…

Я села на диван. Тимофей поставил на столик поднос с двумя белоснежными чашками, в которых дымился кофе. Я наклонилась, чтобы взять одну, и вскрикнула от испуга. Под стеклянной столешницей копошились крупные жуки.

– Не бойтесь. Они ненастоящие, – сказал Тимофей с усмешкой, а я уже сама видела, что жуки всего лишь инсталляция, хоть и очень натуральная.

– Я сам придумал концепт, – пояснил Тимофей. – Ребятам нравится.

– Не сомневаюсь, – сказала я, взяла кофе и отодвинулась подальше от стола с насекомыми.

Зато кофе вознаградил меня за все. Лучшего кофе я в жизни не пила. Тимофей внимательно наблюдал за моей реакцией и, должно быть, увидел все, что хотел.

– Тоже люблю кофе, – сказал он. – Кофе и женщин.

Я поперхнулась и закашлялась. Тимофей аккуратно поставил свою чашку обратно на поднос и подсел ко мне.

– Постучать по спинке?

Я ощутила тепло его ноги, легкий, едва уловимый древесный аромат его туалетной воды и отодвинулась.

– Не надо. И кстати о женщинах. Мы должны поговорить о Рите.

Он захлопал ресницами – неправдоподобно длинными и черными ресницами.

– Зачем?

– Сегодня она чуть не избила Милу Терешину, потому что подумала, что ты ей нравишься.

Тимофей пожал плечами.

– Мила? Никогда бы не подумал.

– Скажи это Рите, – буркнула я сердито.

– Скажу. Если не забуду. – Он усмехнулся и сел поудобнее, при этом как бы нечаянно вновь подвинулся ко мне.

– Рита очень серьезно к тебе относится.