А расскажите какому-нибудь военному, что солдаты его части, едва войдя в село, сразу разбежавшиеся с криками «Матка, млеко, курка, яйки!», напившиеся шнапса перед боем, смогут воевать на равных с дисциплинированным противником, у которого за эти «яйки-млеко» сразу отводят в трибунал. Не говоря уже о том, чтобы солдаты пьянствовали, тем более, перед боем. И про боевые качества офицеров, нуждающимся во время боевых действий в борделе, расскажите. И про командование, допускающие подобное в армии, про его тактическую подготовленность.
Не может человек, не освоивший даже первые четыре арифметических действия, решать интегралы. И военный, не осознающий, что дисциплина в войсках — главное, что мародерство и насилие над мирным населением и пленными разлагает дисциплину, не способен ни в какую тактику. Вдолбленными за четыре года службы до звания ефрейтора шаблонами еще может, но война — это масса неожиданных переменных, и эти переменные — главное в тактике. Но в вермахте даже после разгромов 41–42-х годов в уставы никаких изменений не вносилось. У них даже шаблоны не менялись, несмотря на то, что уже в самом начале войны выяснилось, что уставы совершенно не соответствуют и никуда не годятся. И об этом сами немцы откровенно писали.
Только наши историки-исследователи как-то очень выборочно пользуются мемуарами немецких военных, хотя, даже если внимательно читать того же Меллентина и думать, о чем у него написано, то очевидно, что в тактической подготовке войск вермахт был не на голову ниже РККА, а где-то в районе мотни на галифе. Даже маскировать свои позиции они толком не умели.
Луитпольд Штейдле начало войны встретил в должности командира пехотного батальона, закончил воевать, попав в плен, в Сталинграде в должности командира полка, когда от его полка осталось всего 48 человек офицеров и солдат вместе взятых. «Штейдле Л. От Волги до Веймара. — Москва: Прогресс, 1975»:
«
Про эти окружения у Штейдле, в которых Кривошеев похоронил и отдал в плен всех наших бойцов и командиров, которые там были:
«
И про «катастрофу» под Вязьмой и Брянском:
«
О том, как подсчитывались у немцев потери противника:
«
Немецкий майор с первых дней войны отмечал полное тактическое превосходство Красной Армии «