Близнецы-соперники

Они говорили по-итальянски, но это были не итальянцы. Виктор понял, кто они. Такие же немцы, как тот охранник перед входом. Это греки. Вновь появился поезд из Салоник.

За спиной раздался щелчок пистолетного затвора, потом торопливые шаги. Через секунду к его затылку приставили ствол пистолета и подтолкнули вверх по лестнице.

Он не мог шевельнуться, не мог отвлечь внимание своих похитителей. Деться было некуда. На него направлено оружие, немигающие глаза следили за его руками.

Наверху, где-то в глубинах коридора, послышался смех. Закричать? Поднять тревогу? Враги во вражеском стане. Мысли путались.

– Кто вы? – Слова. Начать с простых слов. Может быть, ему удастся постепенно повысить голос, тем самым усыпить их бдительность. – Вы же не немцы! – Громче. Теперь громче. – Что вы здесь делаете?

Ствол пистолета скользнул по спине и уперся в затылок. Он замолчал. Тяжелый кулак ударил по левой почке; он дернулся вперед и попал в объятия безмолвного грека.

Он закричал – другого выхода не было. Смех наверху звучал уже громче и ближе. По лестнице спускался кто-то еще.

– Я вас предупреждаю…

Внезапно обе его руки заломили за спину, согнули в локтях и зажали, вывернув запястья. К лицу прижали тряпку, пропитанную ядовито пахнущей жидкостью.

Он перестал видеть, на него навалился вакуум, без света, без воздуха. С него стали срывать гимнастерку и портупею. Он попытался высвободить руки.

И тут почувствовал, как в тело вонзилась острая игла. Он не понял, в каком именно месте, инстинктивно поднял руки, пытаясь сопротивляться. Но руки были свободны – и бессильны, как бессильна была его попытка к сопротивлению.

Он вновь услышал взрыв смеха. Оглушительный. Его волокли куда-то вниз.

И все.

– Вы предали тех, кто спас вам жизнь!

Он открыл глаза, окружающий мир медленно обретал нормальные очертания. Левую руку пекло. Он дотронулся до места, где ощущалось жжение. Прикосновение было болезненным.

– Это антидот, – произнес голос. Где-то далеко перед ним маячил трудноразличимый силуэт человеческой фигуры. – Оставляет рубец, но организму не причиняет вреда.

Зрение Фонтина постепенно прояснилось. Он сидел на цементном полу, спиной к каменной стене. Прямо перед ним у противоположной стены шагах в двадцати стоял человек. Они находились на небольшом возвышении в каком-то туннеле. Туннель, по-видимому, пролегал глубоко под землей, может быть, в горе, его продолжение исчезало в кромешной тьме. По дну туннеля бежали старые проржавевшие рельсы. Толстые свечи, укрепленные в подставках на стенах, тускло освещали возвышение.

Фонтин всмотрелся в стоящего перед ним человека. На нем был черный костюм. Белый воротничок. Священник!

Выбритая голова, на вид лет сорок пять – пятьдесят, лицо аскетическое, худой.

Рядом со священником стоял охранник в форме вермахта. Два грека, изображавшие немецких офицеров, застыли у железной двери в стене туннеля. Священник заговорил:

– Мы следили за вами от самого Монбельяра. Сейчас вы в тысяче миль от Лондона. Англичане не могут вас защитить. У нас есть связь с Югом, о которой они и не подозревают.

– Англичане? – переспросил Фонтин, пытаясь понять. – Вы из Ксенопского ордена?

– Да.

– Почему вы враждуете с англичанами?

– Потому что Бревурт – лжец! Он нарушил данное нам слово.

– Бревурт? – изумился Виктор, ничего не понимая. – Да вы с ума сошли! Все, что он делал, он делал во имя вас! Ради вас!

– Не ради нас. Ради Англии. Он хочет заполучить константинопольский ларец для Англии. Этого требует Черчилль. Потому что это куда более страшное оружие, чем сотни армий, – и им это известно. Мы никогда его больше не увидим! – Глаза священника сверкали яростью.

– Вы в этом уверены?

– Не будьте идиотом! – отрезал ксенопский монах. – Бревурт нарушил обещание, мы раскрыли код «Мажино». Мы перехватывали все донесения, мы контролировали связь между… скажем так, заинтересованными сторонами.

– Вы сумасшедший! – Фонтин стал лихорадочно размышлять. Энтони Бревурт ушел в тень, от него давно уже ни слуху ни духу. В течение многих месяцев. – Вы говорите, что следили за мной от самого Монбельяра. Но зачем? У меня нет того, что вы ищете! И никогда не было! И я ничего не знаю об этом проклятом поезде!

– Михайлович вам поверил, – тихо сказал священник. – А я не верю.

– Петрид. – Виктор вспомнил юного монаха, покончившего с собой в ущелье Лох-Торридона.

– Его звали не Петрид…

– Вы убили его! – сказал Фонтин. – Вы убили его хладнокровно, точно сами нажали на спусковой крючок. Вы безумцы. Вы все безумцы!

Он потерпел неудачу. И знал, что его ожидает. Это было совершенно ясно.

– Вы больны! Вы заражаете всех, к кому прикасаетесь! Хотите – верьте, хотите – нет, но я заявляю вам в последний раз: у меня нет нужной вам информации.

– Лжец!

– Безумец!

– Тогда зачем вы колесите по Европе с Любоком? Скажите нам, синьор Фонтини-Кристи, почему с Любоком?

Виктор отпрянул; при неожиданном упоминании имени Любока он прижался спиной к стене.

– Любок? – прошептал он, не веря своим ушам. – Если вы знаете, на кого он работает, вы должны знать и ответ на свой вопрос.