Блюхер

Надо сказать, что этот неприятный разговор Гамарника с Блюхером, к счастью, никаких негативных последствий не имел. Может, потому, что в наркоматовских верхах знали: Блюхер из тех, кто приглянулся Хозяину. Однако в душе его этот разговор оставил жгучую горечь. Со временем она ослабнет и, кажется, совсем пройдет; между Василием Константиновичем и Яном Борисовичем, как и прежде, будут доверительные отношения. И все же…

Из столицы Блюхер часто посылал письма Глафире. В одном из первых он писал: «…В этот приезд в Москву, как никогда раньше, я убедился, что друзей настоящих у меня куда меньше, чем я думал, а врагов оказалось неизмеримо больше, чем я считал. Неприятностей мне Москва наделала много и служебно-деловых, и личных, в последних не последнюю роль играла и ты (женитьбу Блюхера на юной девушке отрицательно восприняли как официальные высокопоставленные должностные лица в Наркомате обороны, так и многие его сослуживцы. — Н. В.).Каждый из моих больших и малых врагишков внес свою лепту, чтобы брызнуть и свою каплю грязи, а в результате получился довольно вонючий букет. Непонятно, зачем это нужно кой-каким людишкам. Что это: непонимание или зависть? Видимо, то и другое.

Не пойми эти строки за упадок, нет, грязные лужи я обхожу и плюю на них, в серьезных вопросах даю отпор, но обволакивающая клевета, жалобы и, прости за резкость, вонь все же дают себя чувствовать на каждом шагу. Ну, черт с ними… Мои силы укрепляет мысль, что Главный Хозяин верит мне…» Трагическая ошибка Блюхера, как потом он поймет, состояла в том, что он поверил в искренность отношения к себе вождя.

В следующем письме Глафире Блюхер сообщал: «24-го вечером был консилиум… Нервная система найдена в исключительно расшатанном состоянии с последствиями на зрение. Гемоглобин в крови 90 проц. — показатель хороший. Основной мой недуг — высыпание на теле и лице — приписывают кишечнику, который дает постоянное отравление организму, т. е. то же, что было и пять лет назад… Намечен сложный курс месячного лечения, требующий моего пребывания в больнице, на что я и дал свое согласие. За границу не поеду, нет ни желания, ни настроения. Самочувствие и настроение у меня отвратительное, ибо почти убежден, что мои „друзья“ готовят мне еще какую-то крупную гадость».

Кто были эти «врагишки», «людишки», «друзья», «брызгавшие» в Блюхера грязью и готовившие ему «крупную гадость»? Ни в архивных материалах, ни в воспоминаниях его современников ни одно конкретное имя не называется.

24 ноября 1932 года умерла мать Блюхера, Анна Васильевна. Для Василия Константиновича это был тяжелый удар. Поехать на похороны не было никакой возможности. В письме Глафире он писал: «…Я остро почувствовал ту большую утрату, которая принесла мне смерть матери… Отношения между людьми иногда складываются странно. Живет рядом близкий человек, а ты ходишь мимо и не замечаешь его, и боль утраты почувствуешь лишь тогда, когда этого человека вдруг не станет. Так произошло и со мной…»

9 декабря Блюхера под псевдонимом Всеволод Васильевич Сибирцев направили в Германию для более глубокого медицинского обследования. Но заметных результатов поездка в берлинский госпиталь не принесла — точного диагноза там не установили, и поэтому лечение в основном было таким же, что и в Кремлевской больнице.

Вернулся он в Хабаровск в январе 1933 года.

Через три месяца после кончины матери, 24 февраля 1933 года, умер Константин Павлович, отец Василия Константиновича. Он всю жизнь прожил в Барщинке; к сыну в Хабаровск переехать вместе с Анной Васильевной не захотел. Его похоронили дочь Александра Пятибратова и младший сын Павел на кладбище в Георгиевском-Раменье.

В связи с натянутыми отношениями с японцами правительство СССР постоянно укрепляло Дальневосточную армию не только новыми частями и подразделениями, современным оружием и новейшей техникой, но и опытными командирами и политработниками.

24 октября 1933 года помощником командующего ОКДВА был назначен И. Ф. Федько. Блюхер нашел в Иване Федоровиче Федько верного помощника. Когда встал вопрос о создании Приморской группы войск ОКДВА, Блюхер без колебаний предложил поставить во главе ее Федько. С ним Василий Константинович проработает рука об руку до 1937 года. С Приморской группы войск командарм 2-го ранга Федько уйдет на должность командующего Киевским военным округом, а в январе 1938 года будет назначен заместителем народного комиссара обороны Союза ССР.

В этот же период в ОКДВА был назначен начальником политуправления Л. Н. Аронштам. В Гражданскую войну он был комиссаром отряда, полка, дивизии. После войны — на различных военно-политических должностях. В Особую Дальневосточную армию пришел с Приволжского военного округа, где был членом Военного совета. Как прекрасно зарекомендовавший себя в качестве главного политработника ОКДВА, армейский комиссар 2-го ранга Лазарь Наумович Аронштам затем был выдвинут в политуправление РККА заместителем начальника ПУРа.