Блиц (ЛП)

— Она не спала этим утром, когда я вернулась домой, — сказала Дженнсин. — Я солгала и сказала ей, что хотела пробежаться, но было слишком холодно. Потом она была там, на игре, и я не могла оторвать от тебя взгляда, а потом ты посмотрел на меня, и я такая идиотка, потому что улыбнулась и все испортила, потому что была так рада за тебя.

Ну, черт возьми. Это было лучшее и худшее, что она могла сказать.

— Я такая идиотка. — Она запустила руки в волосы, теребя пряди. Затем они снова упали по бокам, ее пальцы задрожали, прежде чем она снова засунула их подмышки, продолжая расхаживать взад-вперед.

— Ты не идиотка. — Я тоже забылся. Не следил за выражением своего лица. Не притворялся, что она просто еще одна студентка. Я нашел ее в толпе и улыбнулся. Потому что ее лицо заставляло меня улыбаться. Это происходило автоматически.

— Я планировала прийти сюда и уже собиралась прокрасться вниз по лестнице, когда увидела ее в гостиной. Лиз всегда засиживается допоздна, смотря телевизор. Стиви иногда тоже смотрит, но только если Лиз уже ушла. Вот только сегодня была только Стиви, и, может быть, у меня паранойя, но у меня такое чувство, что это из-за меня.

Черт.

— Она что-нибудь сказала после игры?

— Нет. — Дженнсин так яростно замотала головой, что волосы хлестнули ее по лицу. — Я, в общем-то, не дала ей шанса. После того, как мы покинули стадион, я направилась прямиком в раздевалку и приняла горячий душ, чтобы разогреться перед нашей игрой.

— А вечером, когда ты вернулась домой?

— Мы ехали порознь. Я приехала домой раньше их и спряталась в своей комнате.

Я вздохнул.

— Давай не будем забегать вперед. Может быть, она не знает.

— Может быть. — Дженнсин прикусила нижнюю губу. — Но что, если узнает?

Что, если Стиви узнает?

Она остановилась, обхватив себя руками за талию. От ужаса, отразившегося на ее лице, у меня внутри все сжалось.

— Мне нравится Стиви. Но я ей не доверяю. Я не доверяю никому из девушек в команде.

— Почему? — Случилось что-то, что заставило Дженнсин держаться особняком. Были ли они жестоки по отношению к ней? Обвиняли ли они ее в том, что предыдущая девушка вылетела из команды?

— Опыт, — сказала она.

— Твоя команда в Стэнфорде. — Это была догадка, подтвердившаяся, когда она с трудом сглотнула и кивнула.

— Я думала, что они мои подруги. Мы были больше, чем товарищи по команде. Или… я думала, что мы были ими. Я доверилась нескольким из них. Рассказала им о своих маме и папе и обо всем остальном, что друзья рассказывают друзьям.

То, что она рассказывала мне.

Сказала ли она им, что не уверена, хочет ли продолжать играть? Может быть, эти девочки увидели в этом свое преимущество. Слабость, которую можно использовать.

Я видел, как тоже самое происходило с некоторыми футболистами. Те, кто обладал наибольшим талантом, обычно были самыми популярными. Но их навыки означали, что у них на спине всегда будет мишень. Другие могли начать завидовать. Искать возможность доставить этому игроку неприятности.

Так случалось не всегда. Раша Рэмзи любили его товарищи по команде, и его дружба была искренней. Но он был в этой команде с первого курса.

Дженнсин была не просто лучше других девушек команды «Дикие кошки». Она была необыкновенной.

Если Стиви знала о нас, если она хотела сбить спесь с Дженнсин, все, что ей нужно было сделать, это сказать Аспен.

— Это моя вина. — Именно я задержал ее допоздна этим утром. Во время игры я был единственным, кто не проявлял должной осознанности. Я был тем, кто рисковал с Дженнсин с самого начала.

— Нет. — Она покачала головой. — Мы в этом вместе.

Черт возьми, да, мы были вместе.

Я пересек комнату и преградил ей путь, так что у нее не было другого выбора, кроме как остановиться. Затем я взял ее лицо в ладони и поцеловал в губы.

— Что мы будем делать? — прошептала она.

— Говорить.

Она опустила взгляд на середину моей груди и кивнула.

Пришло время для серьезного разговора, которого мы оба избегали. Обсуждения, которое могло бы сделать подозрения Стиви неуместными.

Я отпустил Дженнсин, затем подошел к окну и уставился в холодную звездную ночь. После того, как она написала, что зайдет, я выключил свет внутри. Таким образом, никто из проезжающих мимо не увидел бы ее здесь.

Прятать ее, прятать нас уже чертовски надоело. Но сегодня вечером я был рад, что свет был выключен. В темноте было легче обнажить душу.

— Моя жизнь в Мишне. Это то место, где я хочу жить. Где хочу создать свою семью. Скоро я захочу завести собственных детей. Я не хочу быть стариком, когда мои дети подрастут. Нет, если я в конце концов… — слова застряли у меня в горле. Как папа. Как дядя Эван.

Ни одна душа на свете не знала, что я боюсь умереть молодым. Кроме Дженнсин.

— Тор. — От нежности в ее голосе мне стало и лучше, и хуже одновременно.

— У тебя столько всего впереди. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя загнанной в угол.

— Кто сказал, что я буду чувствовать себя загнанной в угол?

Я пожал плечами.

— Тебе двадцать один. Ты не должна быть привязана к старику.

— Двадцать два, — прошептала Дженнсин. — Мне двадцать два.