Блистательный Химьяр и плиссировка юбок

Карл XII, очевидно, потрясенный Полтавской битвой, позволил вдруг евреям, попавшим в страну, проводить свои богослужения. Но жить они по-прежнему могли только временно. Вообще шведские короли постоянно пытались поселить в своей стране евреев, но на пути их благих намерений столь же постоянно становился парламент-риксдаг. У демократии, что ни говорите, есть и отрицательные черты… Так что, когда король Густав III в 1772 году произвел тихий государственный переворот, в Стокгольме была создана еврейская община. Ограничений при этом было введено видимо-невидимо (жить только в четырех городах, не открывать религиозные школы, продукты питания продавать только евреям и прочая, прочая, прочая). Между нами говоря, в большинстве европейских и мусульманских государств, где проживание евреев было не предметом дискуссий, а фактом реальности, этих ограничений было куда больше. Поэтому то, что государственная служба была для евреев закрыта и правом голоса они не обладали, не казалось им чем-то тяжким и унизительным. Зато они имели полную автономию в вопросах религии, традиционного права и прочем. И уж совсем удивительно: особо заслуженным «последователям Моисеева закона» позволено было вступать в смешанные браки, не меняя своей религии. Для примера: в России об этом и речи быть не могло, причем это касалось всех нехристиан; христиане же (но не православные) в брак с православными вступать могли лишь при условии, что дети будут православными.

Далее история евреев в Швеции претерпевала разные повороты: они чуть было не получили все права, но кто-то из свободолюбцев вспомнил, что такие же права должны получить и католики, и вспыхнули страсти. В результате католикам прав не дали, а евреев на всякий случай в правах ограничили, хотя и не так сильно, как сто лет назад — дело было уже в XIX веке.

Наконец, в 1870 году евреи (и все прочие нелютеране) получили все права — кроме как быть министрами и членами Государственного совета. Судьями быть могли. Но судья-еврей не мог разбирать дела, связанные с лютеранской религией (отменили это только в 1951 году). Неизвестно, так ли это было евреям нужно? А что бы вы сказали, если бы швед в Полтавской, скажем, синагоге начал бы разбирать вопросы галахического права?..

С буквы «J» начинается немецкое слово «Jude» — еврей. В отличие от приснопамятного пятого пункта советских времен, который мог причинить — и причинял — неудобства в жизни, в гитлеровские времена такой буквой (в шестиконечной звезде) метили приговоренных к смерти. Приговоренных только за принадлежность к «еврейской расе», что рассматривалось как преступление. В картотеках заключенных концлагерей так и числилось — «преступление: еврей» (а национальность писалась по подданству.)

Но мы говорим не об администрации гитлеровских концлагерей, о ней известно многое. Мы говорим о правительствах совершенно демократических стран, которые попросили германский МИД ставить букву «J» в заграничных паспортах выезжающих из Третьего Рейха евреев. И если бы кто-нибудь обвинил чиновников этих правительств в расизме и антисемитизме, они бы сильно и искренне обиделись. С их точки зрения совершенно обоснованно: при чем здесь антисемитизм, когда речь идет только о том, чтобы охранить свои страны от многолюдного и неконтролируемого потока беженцев! Мы, господа, в сущности, маленькая страна, уют и покой которой создавался веками, и мы не можем позволить, чтобы иностранцев в стране стало слишком много.

Так — или примерно так — могли бы отреагировать правительственные чиновники Швеции и Швейцарии. Ибо ни в одной другой стране, не оккупированной немцами или не входившей в гитлеровскую коалицию, подобного свинства (плюнем разок на политкорректность!) не наблюдалось.

Что касается Швеции, о которой мы уже раньше рассказывали, то там влиял ужас перед возможной немецкой оккупацией (слева оккупированная Норвегия, рядом — оккупированная Дания, справа Финляндия — союзник Германии, где, впрочем, ни малейшей слабины в расовых вопросах, как ни давил мощный союзник, не допустили). И чтобы не вызвать недовольства Рейха, решили заранее знать, кто рвется в страну. Особо-то никто не рвался, зато евреи, прежде всего немецкие, которым нетрудно было в Швеции натурализоваться, а также польские — по определению дикие и не доросшие до европейской цивилизации, пытались там скрыться. И вот эта меточка, которую немцам легко и привычно было штемпелевать, помогала шведским властям отделять, так сказать, агнцев от козлищ. Просьба была направлена в германский МИД в сентябре 1938 г.

Надо сказать, что шведская общественность встретила этот факт возмущением и протестами; власти же просили газеты и общественных деятелей вести себя тихо, чтобы не огорчать Гитлера — точнее, «не злить». Впрочем, в 1942 г., когда немцы начали аресты евреев в Норвегии (а положение на фронтах позволяло уже меньше считаться с Германией), власти позволили им переправиться в Швецию, а потом то же произошло с датскими евреями.