Блистательный Химьяр и плиссировка юбок

Как вам понравится: немецкая администрация попросила видного датского писателя Пера Нильссена написать для пронемецкой газеты статью о вреде евреев для Дании. Дело было во время оккупации, а от Нильссена немцы вправе были ждать сочувствия: он написал немало книг, где воспевал викингов, германскую (не в смысле «немецкая», а варварских германских племен) удаль и отвагу. И вообще ни в каком оккупированном государстве не составляло труда найти местного активиста. Или человека, который бы за дело взялся, а друзьям втихомолку объяснял, что, мол, заставили. И с удовольствием пересчитывал бы гонорар. Нильссен отговариваться не стал, сказал, что почтет за честь, что это его долг. В условленный срок статью принес, и ее напечатали.

На следующее утро вся страна ее читала. И покатывалась с хохоту. «Евреи, — писал Нильссен, — наносили нашей маленькой родине непоправимый вред. Они скупали лучшие сорта бекона и ветчины и съедали их сами, не оставляя ничего датскому народу. Теперь благодаря нашим освободителям этому издевательству над датским народом положен конец».

Знаете, мало в чем евреев в разных местах не обвиняли, кроме… повышенной любви к свинине. И издевательский характер статьи был ясен всем, хотя придраться вроде бы и не к чему: так человек думает. Мысли, в сущности, правильные, форма выбрана неверная. (На всякий случай Нильссен перебрался на лодке в близкую Швецию — туда же, куда переправили практически всех датских евреев.)

Общеизвестно, как датчане, включая короля, все вышли на улицу с желтыми звездами, как перевозили своих еврейских сограждан через пролив. Менее известно, что во всей датской истории, начиная с 1623 года, когда король Кристиан IV пригласил португальских марранов из Амстердама поселиться в стране, обещав им привилегии и свободу вероисповедания, нет никаких преследований евреев, ограничений их в правах и прочего. Это тем более удивительно, что по языку датчане близки немцам, географически — Польше, а датская принцесса стала матерью последнего русского императора. Во всех этих странах датчанам могли бы порассказать о евреях очень много поучительного. А вот же…

Герой романа датского писателя Мартина Андерсена Нексе «Мортен Красный» приезжает в Германию в самом начале прошлого века. Не то что до Гитлера, до Первой мировой войны еще далеко. Но героя бьют буквально по ушам антисемитские разговоры на каждом шагу. В Дании он этого никогда не слышал. Хотя езды от Копенгагена до Германии — даже по тем временам! — всего ничего, и по-немецки все читать умеют. Странная страна, непонятная нормальному человеку!

Может быть, дело в том, что евреев не так уж в стране много — тысяч семь с половиной, — так и датчан тоже не миллиард. Хорошо, то была оккупация, особые условия. Но в 1969 году, когда Народная Польша решила избавиться от остатков неблагодарного еврейского населения, Дания предложила принять полторы тысячи человек. По тому, сколько в Польше евреев оставалось, — очень значительную часть. Загадка Дании и ее ненормального поведения еще ждут своего научного разрешения.

Тысячелетний еврейский опыт учит: нет ничего более незыблемого и вечного под Луною, чем временные правила о евреях. В любой стране. Даже в Норвегии.

Евреи здесь никогда многочисленностью похвастать не могли, да и сейчас их не особо много, однако история их от этого менее интересной не становится. Как, впрочем, и сама норвежская история.

Судьбы стран Скандинавии вообще своеобразны. К примеру, мы до сих пор не можем с полной уверенностью утверждать, существовал ли здесь феодализм, как в других западноевропейских государствах. В Дании — да, был. А вот у ее северных соседок — неизвестно. А промышленная революция? Удивительнейшая ситуация: все страны как на подбор промышленно развиты, а вот была ли соответствующая революция?.. В общем, загадок тьма. Но, главное, никогда с уверенностью не скажешь, с какой из стран имеешь дело. Так уж получилось, что на протяжении столетий они чуть ли не по очереди побывали одна в составе другой, отстаивали свой суверенитет, чтобы потом бороться с движением за независимость у соседей, которые из угнетателей превратились в угнетенных… Конечно, это прежде всего относится к Дании со Швецией. Норвегия же обычно то входила в состав одной из них, то состояла в унии с другой, что в общем-то практически одно и то же.

При этом каждая страна, добившись вожделенной независимости, со скандинавской аккуратностью оставляла в силе принятые прежде законы. Последние, разумеется, множились, нередко вступая в противоречие друг с другом.

До 1814 года Норвегия почти 450 лет пребывала в зависимости от Датского королевства. И с завидным упорством отстаивала свои привилегии. Их, может, имелось не так уж и много, но каждая из них была по-своему дорога суровому норвежскому сердцу. В частности, вопрос о допуске в страну иноземцев (и иноверцев), который оставался в ведении местного стортинга — органа, так сказать, самоуправления в рамках датской монархии.