Блестящая будущность

— Гд ты пропадалъ, мартышка ты этакая! — сказала м-съ Джо, топая ногой. — Сейчасъ сказывай, куда это ты бгалъ; я чуть не умерла отъ безпокойства и усталости; смотри, я вытащу тебя изъ угла, хотя бы васъ было пятьдесятъ Пиповъ и пятьсотъ Гарджери.

— Я былъ на кладбищ,- отвчалъ я, плача и потирая ушибленное мсто.

— На кладбищ! — повторила сестра. — Если бы не я, давно бы уже лежать теб на кладбищ. Кто выкормилъ тебя «отъ руки»?

— Вы, — отвчалъ я.

— А зачмъ я это сдлала, хотла бы я знать, — воскликнула сестра.

Я захныкалъ:

— Не знаю.

— И я не знаю, — отвчала сестра. — Знаю только, что если бы начать сызнова, то я бы больше этого не сдлала. Могу поистин сказать, что съ тхъ поръ, какъ ты родился, я не снимала съ себя этого фартука. Ужъ довольно тяжко быть женой кузнеца, да еще такого какъ Гарджери въ придачу, а тутъ еще воспитывать тебя, не будучи вдобавокъ твоей матерью.

Мысли мои были далеки отъ этого вопроса въ то время, какъ я уныло глядлъ въ огонь. Бглецъ, встрченный мною на болот, съ закованной ногой, таинственный молодой человкъ, пила, състное, страшное обязательство, принятое мною на себя, совершить кражу въ родномъ гнзд,- все это мерещилось мн въ угляхъ, пылавшихъ мстительнымъ пламенемъ…

У сестры была ршительная а неизмнная манера приготовлять намъ хлбъ съ масломъ. Прежде всего она крпко прижимала лвой рукой къ нагруднику ковригу хлба, при чемъ въ него часто попадала булавка или иголка, которую мы затмъ вынимали изо рта. Затмъ она брала масло (не очень много) на ножъ и намазывала его на хлбъ, по-аптекарски, точно приготовляла пластырь — пуская въ ходъ об стороны ножа и размазывая масло и разравнивая его вокругъ корки. Посл того окончательно обтирала ножъ о край пластыря и затмъ, отрзавъ толстый ломоть, разрзала его пополамъ: Джо получалъ одну половину, а я другую.

Въ настоящую минуту, хотя я былъ очень голоденъ, я не смлъ сть свой хлбъ, я чувствовалъ, что мн нужно имть что-нибудь про запасъ для моего страшнаго знакомаго и его союзника, еще боле страшнаго молодого человка.

Я зналъ, что м-съ Джо очень экономная хозяйка и что мои воровскія поиски могли ни къ чему не привести. Поэтому я ршилъ спустить свой кусокъ хлба съ масломъ въ карманъ штановъ.

Усиліе воли, необходимое для выполненія этого намренія, представилось мн просто ужаснымъ: все равно, какъ если бы я вздумалъ соскочить съ крыши высокаго дома или нырнуть въ глубокій прудъ. И дло еще затруднялось невинностью Джо, который ровно ничего не подозрвалъ. Вслдствіе дружбы, связывавшей насъ, какъ товарищей въ бд, и добродушнаго обращенія его со мной, какъ съ пріятелемъ и ровней, мы имли обыкновеніе по вечерамъ взапуски уплетать свои ломти, и молча выставляли ихъ на показъ другъ другу, поощряя къ дальнйшимъ усиліямъ.

Сегодня Джо нсколько разъ уже приглашалъ меня къ нашему обычному дружескому состязанію, показывая мн свой быстро уменьшавшійся ломоть; но каждый разъ видлъ, что я сижу съ кружкой чая на одномъ колн и непочатымъ кускомъ хлба на другомъ. Наконецъ я отчаянно ршилъ, что дло должно быть сдлано и сдлано такъ ловко, какъ это только возможно при существующихъ обстоятельствахъ. Я воспользовался минутой, когда Джо только что отвернулся отъ меня, и спустилъ ломоть хлба съ масломъ въ карманъ штановъ.

Джо былъ очевидно смущенъ тмъ, что я не голоденъ, и задумчиво откусилъ кусочекъ отъ своего ломтя безъ всякаго повидимому удовольствія. Онъ доле обыкновеннаго поворачивалъ его во-рту, глубокомысленно соображая что-то, и все-таки проглотилъ его, какъ пилюлю. Онъ готовился откусить еще кусочекъ и склонилъ съ этою цлью голову на бокъ, какъ вдругъ глаза его остановились на мн, и онъ увидлъ, что мой ломоть исчезъ.

Удивленіе и испугъ, съ какими Джо уставился на меня, забывъ откусить отъ ломтя, были слишкомъ очевидны, чтобы укрыться отъ сестры.

— Въ чемъ дло? рзко спросила она, ставя на столъ чашку.

— Послушай, дружище! — пробормоталъ Джо, качая головой съ строгой укоризной. — Этакъ нельзя, Пппъ! ты себ бду наживешь. Онъ гд-нибудь да застрянетъ. Ты вдь не могъ прожевать его, Пипъ.

— Въ чемъ дло, спрашиваю я! — повторила сестра, сердите прежняго.

— Прокашляйся, Пипъ, совтую теб,- продолжалъ Джо, въ смятеніи. — Какъ ни какъ, а этакъ и подавиться не долго.

Тутъ сестра пришла въ настоящую ярость, набросилась на Джо, схватила его за бакенбарды и постукала головой въ стну, пока я сидлъ въ уголку съ виноватымъ видомъ.

— Ну, теперь ты, можетъ быть, скажешь, въ чемъ дло, — произнесла сестра, задыхаясь.

Джо поглядлъ на нее съ безпомощнымъ видомъ, потомъ съ тмъ же безпомощнымъ видомъ откусилъ отъ ломтя и взглянулъ на меня.

— Знаешь, Пипъ, — сказалъ Джо торжественно, закладывая откушенный имъ кусочекъ хлба за щеку и говоря такъ откровенно, точно мы были съ нимъ одни въ комнат:- мы съ тобой вдь пріятели, и я ни за что не сталъ бы доносить на тебя. Но такой… — Онъ отодвинулъ стулъ, поглядлъ на полъ и затмъ на меня:- такой необычайно большой глотокъ!..

— Онъ проглотилъ хлбъ, не жуя? — закричала сестра.