Блеск алмазов и коварство

Мы остались в машине, размышляя над новой информацией. "Необходимо выяснить: Анна Стародубцева однофамилец или потомок ювелира Стародубцева, - думал я. - Легко сказать выяснить, а как? Столько времени прошло. Конечно, можно поискать в архиве. Допустим, я найду данные на ювелира Стародубцева. Что дальше? Как по архивным документам я прослежу, что Анна именно та Стародубцева. Ведь как говорила Раиса Шмулович, после революции Стародубцевы уехали. А куда? Неизвестно. Сколько людей с такой фамилией на белом свете?".

Я подумал о вороном жеребце принадлежащей Жанне. Может быть, это "Звёздный", а может быть - нет. Я решил преждевременно не говорить о своём открытии Юдину. Сначала, я должен был сам всё проверить.

Я вспомнил о лодочнике Петровиче, и у меня мелькнула очередная идея. - Олег, поставь автомашину на стоянку, а я схожу куплю спиртное, - произнёс я. - У меня есть смутное подозрение, что Петрович не всё мне рассказал. Есть старый испытанный способ развязать язык, это хорошая выпивка. С царицей столов, её величеством Водка я не такие крепости осаждал.

Юдин улыбнулся. - Действуй, Григорий, а я подстрахую. Но не будь таким самоуверенным.

Я вылез из машины и торопливо зашагал в магазин. Я чувствовал, что в этой местности опасной зоной является усадьба Старикова. А ключик к нему я могу подобрать, лишь в том случае, если развяжу язык лодочнику. Я решил полностью положиться на свою интуицию.

Мне хватило четверти часа, чтобы набить сумку спиртным и закуской. Расстояние до лодочной станции я преодолел за десять минут и успел застать на месте Петровича, который завершал свой трудовой день. Было уже около шести вечера. Увидев меня, он не обрадовался, но я нашёл, что ему сказать в этот момент.

- Петрович. Я пришёл отблагодарить вас за ценную информацию.

Лодочник с изумлением уставился на меня. - Неужели вы нашли виновника? - спросил он.

- Пока не нашёл, но с вашей лёгкой руки Стариков нам многое рассказал,- соврал я. - Теперь мы знаем, где нужно искать.

- Ну, что ж, я рад за вас, - безрадостно пробурчал он.

Я кивком головы показал на сумку. - Хочу вам поляну накрыть, - изрёк я. - Не возражаете?

Его лицо посветлело. - В таком случае пройдём в мой скромный кабинет, - охотно произнёс он и движением руки показал на строение лодочной конторы.

В скромном маленьком помещении стояла подержанная мебель: квадратный стол слева у окна, три стула, возле дальней стенки старый диван и тумбочка, на которой стоял маленький телевизор.

Я выложил две бутылки водки и продукты на стол и разместился у окна. Лодочник достал из тумбочки пару гранёных стаканов, по привычке распечатал бутылку водки и торопливо наполнил посуду. Я тем временем нарезал колбасу, хлеб, огурцы и помидоры. Петрович сел напротив меня и взял в руки стакан. Его рука немного подрагивала.

- Ну, раз такое дело, давай помянём раба Божьего Владислава, - нахмурившись, произнёс он. - Пусть земля ему будет пухом. - Он залпом опрокинул в себя полный стакан.

После этого он с аппетитом стал поглощать закуску. Я повертел в руках наполненный стакан и, поморщившись, отхлебнул пару глотков.

- Нет. Так не пойдёт, - недовольно пробурчал Петрович. - За ушедшего товарища, первую надо выпить до дна. Иначе он обидится.

Мне оставалось только подчиниться, ибо я должен был найти с ним общий язык. Я опустошил стакан. Тепло разлилось по моим жилам. Моя головная боль постепенно утихла, а мой собеседник стал чувствовать себя менее скованно.

Мы снова выпили и разговор наш оживился, поскольку ограничения были сняты. Сначала мы покритиковали начальство, а затем полицию. Потом мы поговорили по извечной проблеме: кому на Руси жить хорошо, а кому плохо. Беседа постепенно перетекла от житейских проблем в обсуждение международной политики. И здесь мы были едины в одном, что наши враги находятся там за "большой лужей", и мы ещё им покажем.

Когда мы допили вторую бутылку водки, Петровичу ещё захотелось выпить, и я достал из кармана дежурную фляжку коньяка. Этому сюрпризу Петрович был весьма рад и душевно разоткровенничался.

- Ты, отличный парень, и мне понравился, - сказал он. - Поэтому расскажу тебе то, чего никому не хотел говорить.

- Тогда не надо, не говори, - заплетающимся голосом пролопотал я.