Блек. Маркиза д'Эскоман

Собачий рынок, подвигнувший нас на эту ученую диссертацию, располагался в боковых аллеях Госпитального бульвара, примыкающего к заставе Фонтенбло, или к Итальянской заставе.

Некоторые из этих забавных четвероногих привязаны к кольям.

Щенки сидят в клетках.

Взрослые собаки прогуливаются со своими хозяевами или, точнее, теми, кто оказался ими благодаря столь непредвиденным случайностям, что, принимая во внимание разнообразие обстоятельств, мы даже не будем приниматься за эту тему.

Здесь можно найти собаку любого роста и любой величины, любой масти, любой породы и любого облика.

Есть пиренейские собаки рыжеватой масти и притворно-ласкового вида; остерегайтесь их, даже если их кличка будет Мутон, как у той, что однажды изгрызла мне руку.

Есть бульдоги с приплюснутыми носами, с горящим взглядом и с кабаньими клыками.

Есть терьеры, сторожевые псы, легавые, бракки и пойнтеры более или менее чистых кровей.

Здесь представлены также овчарки и кингчарлзы.

Все породы гончих, от таксы до борзых, выставлены на этом рынке.

Здесь встречаются также полусобаки-полуволки, белые и черные, напоминающие кондуктора дилижанса, закутанного в свои меховые одежды; турецкие собаки, словно сбросившие свои шубы и постоянно дрожащие от холода; гаванские собаки, которых лишь с большим трудом можно обнаружить под длинными шелковистыми прядями шерсти.

И даже сами мопсы — эта знаменитая, если не сказать прославленная, порода собак, которая считалась вымершей, словно мамонты, и потому Анри Моннье гордился тем, что спас память о ней от полного забвения, — сами мопсы изредка посылают сюда своих представителей.

За ними шумной толпой следуют шавки, толпою столь многочисленной, столь пестрой, поражающей многообразием причудливых форм, что, увидев ее, Бюффон несомненно разорвал бы в клочки свой перечень собачьих видов и родословную, которую он составил для каждой породы и которую ныне невозможно расшифровать.

Вот уже около двух часов шевалье де ла Гравери и его сотоварищ прочесывали во всех направлениях Госпитальный бульвар, его аллеи и боковые дорожки, но все еще не напали на след того, кого пришли сюда искать.

Уже более десяти раз честный Пьер Марто, желавший заработать свои деньги, говорил бедному шевалье, показывая на какую-нибудь собаку, которая внешне походила на Блека:

— Посмотрите, сударь, вот там, не ваш ли это Дюмениль?

И уже более десяти раз шевалье отвечал, тяжело вздыхая:

— Увы! Нет, это не он.

Как вдруг наш герой издал радостный вопль.

На углу улицы Иври, напротив которой он стоял, шевалье заметил человека, державшего на поводке двух собак, и одной из них был Блек.

Человек беседовал с каким-то господином, который, казалось, с живейшим интересом рассматривал спаниеля.

— Вот он! Он там! — закричал г-н де ла Гравери. — Смотрите, он меня узнал, он повернул голову в мою сторону. — Блек! Блек! Ах, мой бедный Дюмениль, как я рад вновь увидеть тебя в моем нынешнем положении!

Господин де ла Гравери намеревался пересечь мостовую, но в этот миг барышники пустили рысью не одну, а сразу десяток лошадей: невозможно было миновать бульвар, не подвергая себя риску быть раздавленным, и честный Пьер Марте (у него не было таких причин для волнения, как у шевалье), к счастью сохранив все свое хладнокровие, весьма кстати удержал его от опрометчивого поступка.

Но за это время господин, достав кошелек из кармана, заплатил торговцу и, получив из его рук поводок с привязанным к нему Влеком, собрался уходить.

Шевалье де ла Гравери, удерживаемый, как мы видели, на месте Пьером Марте, наблюдал все это, крича:

— Остановитесь! Остановитесь! Это собака моя!

Но звук его голоса терялся среди рева барышников, щелканья бичей и цоканья подков по камням.

Наконец дорога освободилась. Пьер Марте отпустил полу сюртука шевалье, немедленно устремившегося вслед за покупателем.

— Сударь! Сударь! — кричал шевалье, семеня позади него. — Собака, которую вы только что купили, принадлежит мне!

Господин, вначале не обращавший ни малейшего внимания на крики шевалье, в конце концов понял, что эти призывы обращены к нему, и, хотя, казалось, ему не терпелось увести Блека, он все же обернулся.

— Что такое? Будьте добры, повторите, что вы сказали?

— Я говорю, сударь, — задыхаясь, повторил шевалье, — что вы уводите с собой мою собаку.

— Вы ошибаетесь, сударь, — ответил покупатель, — животное у меня на поводке принадлежит мне по двум причинам, но и одной из них хватит, чтобы признать его моей законной собственностью: я ее вырастил, я никогда ее не продавал и, однако, только что ее вновь приобрел.

— Прошу простить меня за то, что я вмешиваюсь, — сказал Пьер Марте учтиво, но в то же время твердо, — однако я должен сказать, что животное принадлежит этому господину; я свидетель того, что эту собаку украли у него в пятницу, и доказательством этому служит то, что вот уже два дня, как я ее разыскиваю.

— Смотрите, сударь, смотрите, он меня узнал! — закричал шевалье, обхватив голову Блека руками и целуя его в лоб.