Блеф

Тахион уже собирался было соскользнуть со стульев и присоединиться к построившимся, прижимая к носу надушенный платок, как вдруг окаменел, услышав нахальный голос Проныры Даунса.

– О нет, док, не сейчас. Пора дать интервью.

– Почему именно я, Проныра?

– Потому, что ты у меня в долгу, за тот случай контроля сознания, на прошлой неделе. Некрасиво, Тах, некрасиво.

– Проныра, не будь ты таким чертовски докучливым и неразборчивым…

– Капитан Эллис не одобрила эту вашу аферу с защитой… – напирал репортер. – Говорит, что обязательно кто-нибудь пострадает, и вряд ли это будут плохие парни.

– Готов поклясться уважаемой Эллис, что аферы с защитой исходят совсем из другого места. А она просто проявляет нездоровый пессимизм. Думаю, мы вполне способны за себя постоять. Идеал свидетель, у нас уже предостаточно опыта в этой области, – закончил он сухим тоном, вспоминая все те годы, когда полиция проявляла достойное лучшего применения спокойствие, если какого-нибудь джокера избивали или убивали, но мгновенно оказывалась на месте, стоило подать голос какому-нибудь туристу. Сейчас стало получше, но отношения между джокерами и власть имущими Нью-Йорка все еще оставались сложными.

Проныра облизнул кончик шариковой ручки, с глупым видом, непроизвольно.

– Я уверен, что мои читатели захотят узнать, почему в этих патрулях участвуют только джокеры. С учетом того, что всем руководишь ты, почему бы не привлечь артиллерию? Молота, например, Мистраль, или, может, Джека-Попрыгунчика, или Звездного Света?

– Здесь живут джокеры. Мы сами сможем о себе позаботиться.

– Значит ли это, что между джокерами и тузами вражда?

– Проныра, не будь такой задницей. Неужели удивительно, что эти люди решили сами о себе позаботиться? Их считают чудиками, с ними обращаются, как с умственно отсталыми детьми, и постоянно игнорируют, обращая все внимание на их более удачливых братьев. Позволю себе заметить, твой журнал называется «Тузы», и что-то никто не торопится создать журнал под названием «Джокеры». Оглядись. Эти люди движимы любовью и чувством собственного достоинства. Как я могу сказать им, что они недостаточно сильны или умны, чтобы защитить себя? Сказать им: «Давайте позовем тузов»?

Но именно это он и намеревался делать до тех пор, пока Дес не прознает. Ладно, Проныре это точно знать незачем. Он пересказал журналисту обращение Деса, правда, не упомянув при этом автора, но, к чести своей, слегка смутился.

– Какие комментарии насчет Лео Барнетта?

– Одержимый ненавистью безумец.

– Я могу это цитировать?

– Сколько угодно.

– Так кто же у нас будет рыцарем на белом коне? Хартманн?

– Возможно. Не знаю.

– Я думал, вы между собой тайн не держите.

– Мы друзья, но не слишком близкие.

– Как ты думаешь, почему Хартманн так дружески относится к джокерам? Личная выгода? Может, его жена – носитель вируса, может, у него где-нибудь спрятан незаконнорожденный ребенок-джокер?

– Я думаю, что он дружески относится ко всем, зараженным Дикой Картой, просто потому, что он человек хороший, – холодно ответил Тахион.

– Кстати, насчет ужасных детей-джокеров, какие последние новости насчет беременности Соколицы?

Тахион окаменел от ярости, но затем старательно разжал кулаки и расслабился.

– Нет, Проныра, больше ты меня не подловишь. Я до сих пор жалею, что позволил выйти наружу факту того, что отец ее ребенка – туз.

– Выпьешь, Тах? Я угощаю, – с надеждой сказал журналист, глядя на почти пустой бокал.

– НЕТ!

– Ну, хоть маленький намек, для всех тех поклонников, которые, затаив дыхание, ждут новостей о Соколице, а?

– Ой, Проныра, иди ты отсюда, хватит. Достал, хуже овода.

Тахион махнул рукой в сторону джокеров:

– Вон у них интервью бери, а меня в покое оставь. В намечающемся деле они значат куда больше меня.

– Иисусе, Тах! Ты скромничаешь?

Такисианин жестко поглядел на журналиста. Проныра взял со стола бокал и вылил остатки коньяка себе на голову.

– Я просто… сегодня… не в настроении… пока.

Журналист вытер мокрую шею.

– Без дураков! Тах, за тобой еще один долг. Полагаю, следующее интервью не за горами.

– Жду не дождусь.

– Задница.

Тахион угрюмо поглядел на пустой бокал, а затем поискал взглядом официанта. Дург ат’Морах бо-Исида Вайаванд-са флегматично пожирал еду с огромной тарелки, но Тахион заметил, что его серые глаза постоянно поглядывают в сторону лестницы. Появилась Кристалис, и громила Морах, несмотря на огромный вес, с легкостью встал и подошел к ней. С изяществом взял ее руку и страстно поцеловал. Кристалис отдернула руку, холодно глядя на прислужника. Тахион невольно сместился поближе, подслушивая разговор. Внезапно рука Кристалис резко выпрямилась, и на весь зал прозвучала пощечина.

– Тахион! – сквозь зубы сказала она. Тахион послушно пошел следом за ней за отдельный столик. Достав колоду старинных карт, Кристалис перетасовала их несколько раз и разложила пасьянс.

– Не будешь столь любезен держать от меня подальше свое ручное чудовище?

– Он не мой, а Марка, и в чем проблема?

– Он меня хочет.

– О боже!

Тахиона охватили смешанные чувства.