Благословенный

Преисполненные надежд, беглецы въехали на станцию, где их должен был ожидать герцог Шуазель со своими гусарами. Королевская чета уже предвкушала, что уже вскоре будет покончено со всяким притворством и обманом, можно будет отбросить шляпу лакея, порвать фальшивые паспорта, услышать наконец «Vive le Roy! Vive la Reine!». Полные нетерпения, защищая глаза ладонью от заходящего солнца, напряженно всматривались они вдаль, чтобы издали увидеть блеск гусарских сабель.

Напрасно. Вместо эскадрона появился один-единственный всадник, сообщивший, что никаких гусар тут нет.

Хорошее настроение беглецов немедленно испарилось. Что-то тут неладно! К тому же темнеет, близится ночь. Очень страшно было ехать снова вперед, в неизвестность. Но пути назад нет, остановиться тоже нельзя, у беглецов одна лишь дорога — дальше и дальше. Королева мужественно утешала своих спутников, уверяя, что в Сент-Менегу, всего в двух часах езды отсюда, стоят драгуны, и уж там-то они будут в безопасности.

Эти два часа длились дольше, чем целый день. Но — еще одна неожиданность: и в Сент-Менегу не оказалось эскорта! Их встретил лишь командир драгун, оставленный своими солдатами. Его кавалеристы долго ждали, сидя в придорожных трактирах; там они, само собой, напились, стали шуметь, да так, что подняли на ноги все население городка. Когда командир сообразил, что разумнее вывести солдат из городка, и дожидаться в стороне от дороги, было уже поздно — пьяные солдаты оказались полностью «распропагандированы» горожанами.

Наконец пышная карета, запряженная аж восьмеркой лошадей, оказалась в поле зрения горожан, и так уже наэлектризованных чередой странных событий, происходящих последние сутки в городе. И случилось неизбежное — некий Друэ, сын местного почтмейстера, член Клуба якобинцев и ярый республиканец, обратил внимание на странный экипаж. Немедленно распространяется слух — то ли пришло сообщение из Шалона, то ли подсказал инстинкт народа, — что в карете была королевская семья. Все приходят в движение; командир драгун быстро понимает нависшую опасность и хочет выслать эскортом своих солдат вслед беглецам, но уже поздно: хорошо подогретые вином драгуны уже братались с народом, не слушая команд офицеров. Кое-кто из решительных молодых людей поднялся на колокольню и начал бить тревогу, и в этой суматохе сынок почтмейстера Друэ дал указание двум приятелям немедленно седлать коней и кратчайшим путем скакать галопом в Варенн. Опередив тяжелую карету, там можно будет спокойно и обстоятельно побеседовать с этими подозрительными пассажирами, и, если в ней и в самом деле король, то сам Бог не спасет его!

Когда карета выехала из городка, король поднял занавеску и засыпал бедного Мустье раздраженными вопросами:

— Что происходит?.. Где, наконец, солдаты, которые должны быть по всей дороге? Почему нас никто не встречает?

Но Мустье нечего было сказать королю. Он выразил лишь надежду что солдаты, видимо, ждут их в Клермоне.

Но в Клермоне случилось то же, что и в Сен-Менеуле — их опять никто не встретил. Отчаявшийся Мустье направил карету к трактиру, и история повторилась: из окон слышались пьяные крики солдат, а у дверей расхаживал граф де Дама. Он торопливо подошел к дверце кареты и заговорил шепотом с королем, сидевшим за опущенной занавеской:

— Ваше Величество, я — это все, что осталось от моего отряда. Остальные сейчас пьянствуют с национальными гвардейцами. Быстрее уезжайте, Ваше Величество!

И гигантская карета короля по извилистой скверной дороге отправилась дальше, в Варенн.

Сутки пути в накаленном солнцем экипаже утомили августейшую семью; усталые дети клевали носом, король сложил свои карты, королева замолкла. Еще час, всего лишь один час — и они под охраной надежного эскорта. Но вот новая неожиданность. На последней предусмотренной планом побега станции, под городом Варенном, не просто не было никаких солдат, но даже лошади оказались не подготовлены! Оказалось, высланный вперед парикмахер короля Леонар путаными, сбивчивыми сообщениями убедил офицеров, которым поручено ожидать здесь беглецов, что король не явится.

Чёрт бы побрал этого идиота!

На усталых лошадях беглецы отправились дальше, в Варенн, в надежде, что там удастся их сменить. И тут — новая неожиданность: под аркой городских ворот к форейтору подбегают несколько молодых людей с криком: «Стой!» Мгновение — и оба экипажа окружены толпой юнцов-санкюлотов. Прибывший сюда десятью минутами раньше Друэ со своими единомышленниками собрал всю революционную молодежь Варенна, кого вытащив из постели, кого — из трактира. «Паспорта!» — потребовали они.

Разумеется, никто не собирался демонстрировать паспорта голодранцам, и для досмотра документов пришлось проследовать к представителю власти. Мэр, мелкий лавочник, бегло просмотрев паспорта, заявил «Все в порядке» и разрешил ехать дальше. Но мерзавец Друэ, не желающий признаваться себе и окружающим, что он поднял этот шум зря, вдруг ударил по столу кулаком и заорал:

— Это король и его семья, и если вы выпустите их из страны, то будете обвинены в государственной измене!