Благие намерения: Спавшая пелена

В какой-то момент лейтенант оглянулся назад. Прошёлся взглядом по нашему отряду и внезапно торжествующе улыбнулся. А в следующую секунду я услышал новый приказ:

— Считайте, что вы официально находитесь в зоне проведения боевой операции по подавлению мятежа. Разрешаю применение силы и использование любого оружия. Как исполняющий обязанности командира гарнизона, приказываю следовать лишь директивам военного командования. Запрещаю исполнять приказы, отданные кем бы ни было, помимо меня.

Рядом удивлённо выдохнул Штайнер, а взгляд человека в гражданском сразу же обратился на наш строй. После этого он посмотрел на офицера.

— Ты же понимаешь, что за такое тебя по голове не погладят? Это уже не просто перепалка. Ты разрешил “смертникам” применять оружие в черте полиса. Объясняться придётся долго. И далеко не факт, что твои аргументы сочтут подходящими.

Мгновение помолчав, заговорил снова:

— Давай просто закончим этот нелепый цирк, и ты отдашь мне трофей. Обещаю, твои заслуги будут обязательно указаны в рапорте.

Видимо, в отношении таких, как мы, у армейских офицеров было несколько больше власти. А оппонент лейтенанта не мог отменить его приказ, что немедленно сместило баланс сил в пользу командира одиннадцатой роты.

Сам лейтенант медленно покачал головой, не отрывая взгляда от брюнета в костюме.

— Какое щедрое предложение. Но я предпочту отказаться. Вы абсолютно ничего не сделали, чтобы добраться до цели. Информацию передали наши агенты, а сама операция была проведена исключительно силами гарнизона. Никто из вас палец о палец не ударил, чтобы заполучить образец или пленных. Теперь же ты заявился сюда и хочешь забрать себе все лавры. Наивно надеясь, что тебе позволят.

Закончив монолог, лейтенант усмехнулся, и в моей голове снова прозвучал его голос:

— Первый десяток, охранять меня и трофей. При попытке агрессии со стороны любых лиц — немедленно применить оружие на поражение. Даже если вам только покажется, что они атакуют - стреляйте. Второй десяток — вывести этих пятерых человек за территорию армейского блока. Занять позиции на КПП и не впускать внутрь никого, кроме военных. При попытке силового прорыва или несанкционированного прохода через контрольный пункт — вести огонь на поражение.

Команда была достаточно конкретной, чтобы я немедленно начал двигаться. От нашего десятка сейчас осталось всего семь человек. И все они через пару секунд выстроились около офицера. Тогда как второй десяток окружил пятерых человек в костюмах. Стоило тем попытаться достать оружие, как они тут же оказались под прицелом автоматчиков.

Теперь противостояние можно было смело считать законченным. Второй десяток тоже понёс потери, и сейчас у них оставалось восемь человек. Но, даже пятнадцать автоматчиков в полной выкладке — это несоизмеримо больше, чем пять человек, вооружённых лишь пистолетами.

Конечно, так запросто эта пятёрка территорию базы не покинула. Их старший попытался вновь обратиться к одиннадцатой роте, заодно продублировав приказ всем военным на территории гарнизона. В очередной раз представившись офицером службы безопасности “Гелиоса”, он отдал приказ задержать лейтенанта. А тот парировал его точно так же, как и все предыдущие. В итоге, спустя ещё несколько минут, безопасник всё-таки признал поражение и вместе со своими людьми удалился в сторону ворот.

Мы же получили приказ двигаться следом за офицером, а потом заняли позиции около его кабинета, получив распоряжение никого не пускать внутрь без его разрешения. При попытке прорыва предписывалось применять оружие.

Что интересно — старую команду о неподчинении любым распоряжениям, которые исходили бы не от него, лейтенант не отменил. Никого из младших командиров с нами тоже не оставил. А на младшего капрала Клэнса, который едва ли не публично дистанцировался от конфликта, офицер посмотрел так, что стало понятно — в ближайшее время того ждут серьёзные проблемы.

В любом случае, единственный приказ, которому мы сейчас следовали — тот, что был отдан самим лейтенантом. При этом, никто из других военных не мог его скорректировать. Насколько я понимал, командир одиннадцатой роты не был силён в командовании такими, как мы. Практически каждый раз, когда он отдавал то или иное распоряжение во время рейда, за ним тут же появлялись уточнения младшего капрала Клэнса. Это привело к закономерному результату — сейчас у каждого из стоящих около его кабинета, скорее всего, была максимальная свобода действий за всё время, проведённое в расположении гарнизона. Он не только временно вывел нас из подчинения всем остальны и дал возможность применять оружие, но ещё и не озвучил прямого запрета входить в его кабинет.

Судя по лицам остальных, их посещали точно такие же мысли. Даже “Старый” время от времени поглядывал в сторону двери помещения. А Штайнер, стоящий рядом со мной, вовсе переминался с ноги на ногу от волнения.