Благие намерения: Спавшая пелена

Я же отчаянно пытался придумать, как использовать ситуацию? Сам офицер всё ещё находился внутри. И пусть запрета заходить у нас не было, я прекрасно понимал, что вламываться в помещение, пока он там, — откровенное безумие.

Зато в плане всего остального руки у нашей группы были относительно развязаны. А слова лейтенанта о том, что мы находимся в зоне боевой операции, позволяли начинать разговор первыми. Учитывая же, что сейчас мы находились в административном корпусе, где первый этаж занимала одиннадцатая рота, мимо нас регулярно проходили военные. Если я верно понимал схемы корпусов, второй и третий этажи здания заполняли разнообразные профильные помещения. В том числе, спортивные залы и комнаты отдыха. Так что солдаты регулярно сновали вверх и вниз по лестницам. Нередко проходя по тому коридору, где располагался кабинет их командира.

Одиночных рядовых или тех, кто шёл в сопровождении капралов, я пропускал. Но, спустя четверть часа дежурства, на глаза попалась почти идеально подходящая компания — пятеро увлечённо беседующих между собой солдат, которые с заметным пренебрежением поглядывали в нашу сторону.

План в моей голове сложился ещё минут десять назад. Но приступать к его реализации было откровенно страшно. Нет, я не дрожал от нервов, а сердце стучало вполне равномерно. Но разум терзали опасения, пытающиеся сковать волю и мешающие двинуться с места. Сглотнув, я покосился на Штайнера. Затем глянул на “Старого”. Тот, поймав мой взгляд, слегка нахмурился. Впрочем, даже если он попытается меня остановить, ничего не выйдет. Лейтенант не назначал главного в нашем отряде, а все старые приказы капрала Клэнса отныне можно было считать недействительными.

Когда пятеро рядовых почти поравнялись с нами, я заставил себя сделать шаг вперёд, практически перегородив им путь.

Реакция оказалась вполне предсказуемой — вся пятёрка резко затормозила, глядя на меня с приличной долей удивления. Наконец, тот, что шёл первым, мрачно пробасил.

— Ты своё место забыл, собачонка? Упал — отжался двадцать раз. Будешь знать, как нам под ноги соваться.

Я через силу выдавил из себя подобие улыбки, стараясь сделать её максимально обидной и насмешливой.

— Это самое умное, на что ты способен? Ничего более интересного твой жалкий крохотный мозг придумать не в состоянии?

Рядовой, который только что обращался ко мне, на пару секунд буквально завис с открытым ртом. Четверо его товарищей тоже смотрели шокированно. Судя по всему, в структуре логики отдаваемых нам приказов они тоже разбирались слабо и никак не ожидали, что я смогу заговорить с ними в таком тоне. Скорее всего, вообще не предполагали, что я отвечу.

Наконец неформальный лидер этой пятёрки пришёл в себя.

— Ты что себе позволяешь? Как со мной разговариваешь? Знаешь, что я с тобой за такое сделаю?

Я пожал плечами и, стараясь говорить максимально тихо, чтобы слова не достигли ушей лейтенанта, ответил:

— Что? Поделишься своим обедом? Извинишься? Почему бы вам не развернуться и не свалить отсюда? Проход закрыт.

Лицо военного исказила гримаса ярости. Злость была такой, что у него даже щёки покраснели. А я внезапно ощутил полное спокойствие. Процесс уже был запущен, отступать поздно, и нервы как-то сами по себе вернулись в норму.

— Вы всего лишь нарушители. Расходное мясо, которое идёт в бой первым. Живые мертвецы. Понял? Ты уже труп. Просто ещё не знаешь об этом.

Могу поспорить, как минимум половина этих слов была скопирована — он просто повторил то, что слышал от капралов. Тем не менее, реакция оказалась именно такой, какую я хотел вызвать.

— А ты просто тупой дегенерат. Ни на что не годный и без критического мышления. Даже не понимаешь, что вокруг происходит. Хреново, наверное, так жить — безмозглым существом, неспособным на элементарные рассуждения.

Не факт, что он понял все озвученные слова, но общий посыл однозначного уловил. Пальцы военного сжались в кулаки, и он шагнул вперёд. Ещё двое из его пятёрки тоже двинулись следом. А в дальнем конце коридора появилась группа из доброго десятка рядовых, с которыми не было капрала.

Что-то тихо прошипел Штайнер. Вполголоса выругался “Старый”. А я отступил на шаг назад, одновременно начиная говорить:

— И что ты сможешь сделать? Ты же не думаешь, что тебе дадут войти в кабинет лейтенанта? На это твоих крошечных мозгов хватает?

Сейчас был очень тонкий момент. От того, как ответит взбешённый солдат, зависело практически всё. Да, я понимал, что в теории, эти парни были нашими коллегами по общей ситуации. Они точно так же находились в рабстве. даже осознавая этого. Тем не менее, я прекрасно видел, как “гориллы” относятся к таким, как мы. Как издеваются над попавшими сюда “нарушителями”. А ещё память хранила образ Люсии, конвоируемой каким-то капралом в один из корпусов. Стоило вспомнить эту картину, и все гуманистические мысли моментально развеивались в прах.

— Если я захочу, то зайду куда угодно. Не тебе отдавать мне приказы, мясо.