Благие намерения: Спавшая пелена

Секунду я постоял над ним, пытаясь понять, совершил я сейчас убийство или просто его вырубил. Потом бросился вперёд по коридору, устремившись к лестнице. Окровавленную статуэтку льва я выбросил около дверей на третий этаж. А пробежав один лестничный пролёт, стянул с себя маску. На ходу засунув её в карман комбинезона, помчался дальше. В крови бушевал адреналин, а разум был уверен, что нашу стычку слышал каждый человек в здании. Тем не менее, проходя мимо проёма, ведущего в главный зал северного крыла, я с удивлением заметил, что ночной дежурный по-прежнему сидит в той же позе. И, судя по всему, крепко спит.

Правда, это меня не успокоило. С какой стороны ни посмотри, я был полностью прав насчёт двери. Свет она пропустить никак не могла. Значит, неизвестный сам получил сигнал об активации компьютера шефа и решил проверить, в чём дело. Либо спавшего в одном из кабинетов третьего этажа мужчину подняли извне. Например, при помощи звонка.

Последний вариант был бы самым плохим. Глава департамента наверняка попытается связаться с этим сотрудником. И, когда тот не ответит, тревога неизбежна. Кто будет на неё реагировать, я, если честно, не знал. Нет, я прекрасно понимал, что в полисе есть солдаты. Кто-то ведь должен защищать внешний периметр, сопровождать торговые экспедиции и дипломатические миссии. Но ничего похожего на внутреннюю полицию здесь никогда не видел.

Бешено крутя педали велосипеда, я постарался выкинуть из головы лишние мысли. На ходу развернув интерфейс навигатора, едва не набрал Люсию, остановившись в самый последний момент. Причина для этого была более чем весомой: если худощавый дежурный успел кому-то сообщить о проникновении, меня, скорее всего, уже идентифицировали и начали охоту. В таком случае мой звонок девушке будет истолкован более чем однозначно. А учитывая всё, что я узнал за последние дни о «Гелиосе», рассчитывать на какие-то правовые нормы или милосердие не приходилось.

Поэтому я гнал велосипед вперёд, отчаянно надеясь успеть, и параллельно набрасывая в голове план действий. О том, что мы будем делать за пределами полиса, оказавшись там в одной одежде и без припасов, я старался не думать. Сначала нужно разобраться с одной проблемой и только потом решать другую. По крайней мере, в этом случае.

Тихое жужжание я услышал уже после того, как преодолел половину пути до нужного адреса. Оглянувшись назад, не увидел ничего, кроме пустой дороги, и на секунду решил, что мне показалось. Но жужжание никуда не исчезло, что в итоге заставило меня поднять глаза вверх. Быстро обнаружив источник звука — небольшой дрон, летящий прямо за мной и быстро приближающийся.

Естественно, я принялся лавировать. Несколько раз кряду сворачивал в проулки, вынуждая дрон замедляться. Один раз он вовсе едва не врезался в стену. Но всякий раз механизм выходил на нужную траекторию полёта и набирал скорость, постепенно догоняя меня.

Все это время я ждал появления его копий. Это было бы логично — отправить хотя бы ещё один мне навстречу, чтобы лишить любых шансов на спасение. Но, судя по всему, политика «Гелиоса» в плане рационализации расходов, в отличие от всего остального, была полностью реальной. Второго дрона видно пока не было.

Я же продолжал держать прежний курс, в глубине души надеясь, что, возможно, получится разобраться с воздушной машиной, когда я окажусь в подъезде. Мало ли, вдруг он залетит прямо за мной, и я смогу каким-то образом его нейтрализовать. С этой мыслью я приготовился к ещё одному крутому повороту, но в следующую секунду тело пронзила дикая боль. Настолько безумная, что я даже не смог закричать. Ощущение тела сразу же пропало. А последнее, что я запомнил, — запах горелой кожи, бьющий в нос, и чернильная темнота, которая, казалось, нахлынула прямо на мои глаза.

*****

Первое, что я увидел, — маленькое белое пятно. Оно постепенно расширялось и остановилось только после того, как заняло всё обозримое пространство. А потом сквозь слепящую белизну начали проявляться очертания предметов.

Только тогда, поняв, что остался в живых, я позволил себе прикрыть глаза. Не сказать, что это сильно помогло. Голова продолжала раскалываться от боли, а к ней радостно присоединялся позвоночник. Между лопаток полыхало так, как будто туда засунули раскалённый кусок металла и продолжали его нагревать, поддерживая нужную температуру.

Каждые несколько секунд я моргал, оценивая состояние зрения. В конце концов придя к выводу, что оно восстановилось достаточно, чтобы осмотреться. Правда, лучше бы я этого не делал.

Голые бетонные стены, странный аппарат, напоминающий технику для томографии со срезанной верхней частью. Запертая дверь напротив узкой неудобной койки, к которой я был прикован наручниками. Причём, зафиксировали меня максимально жёстко — по одной паре наручников на каждую конечность. Как будто считали, что я могу вырваться и устроить здесь кровавую бойню.