Благие намерения

— В день свадьбы отца. Я и раньше хотела так поступить. Подмешать таблетки в еду ему и себе. Мы бы тоже вместе умерли и остались бы вместе. Но я испугалась. — Она глотнула пепси. — Все говорили на похоронах матери и сестры: почему ты не плачешь? Но я не хотела убиваться, не хотела, чтобы все на меня глазели и считали плохой. Я была хорошей.

— Ладно. Переходим к Ледо.

— Там был форменный свинарник! Не понимаю, как люди могут так жить. Мы с тобой видим много такого по работе, но я никак не привыкну. Мне нравится, что нас называют чистильщиками: мы действительно прибираемся. Это и есть наша задача, твоя и моя. После нас становится чище.

— Расскажи, как ты вычистила Ледо.

…Ева провела три часа, задавая вопросы, что-то комментируя, время от времени возвращаясь к сказанному раньше, но в основном слушая.

— Что ж, Лотти, теперь у нас есть все необходимое. Тебе предъявят обвинения в двух эпизодах убийства первой степени. Ты созналась в этих убийствах под запись, не воспользовавшись своим правом на участие адвоката.

— Мы больше не будем разговаривать?

— Уже поговорили.

— Но ты вернешься?

Ева встала. В голове у нее теснились злые мысли, но произносить их вслух не имело смысла.

— Тебя уведут, Лотти. Завтра с тобой поговорит доктор Мира.

— Доктор Мира тебе нравится.

Ева похолодела.

— Да. Она тоже была в твоем списке, Лотти?

— Настоящей дружбе мешают другие люди. Ты меня не видишь — мешают другие.

Ева уперлась ладонями в стол и наклонилась к ней.

— Дело не в других, Лотти. Мира, Мэвис, Надин, Пибоди совершенно ни при чем. Вот почему я в упор не вижу того, что ты хочешь мне показать.

— Не понимаю.

— Все просто. Тебя я вижу, Лотти. Отлично вижу. Но ты мне не нравишься. Даллас, уход с допроса. Конец записи.

Она вышла под вопль Лотти, навалилась спиной на дверь с другой стороны и ущипнула себя за нос, чтобы восстановить упавшее давление.

— Я увожу ее в камеру, — сказала Пибоди, подходя к ней в своих дурацких сапогах. Рядом с ней вышагивал, как приклеенный, верный Макнаб.

— Не ты, а мы, — поправил он ее.

— Мы.

— Уводите. А потом сматывайтесь. Оторвитесь на Таймс-сквер.

— Уж мы не подкачаем!

Еве тоже не терпелось покинуть Управление. Но сначала она должна составить протокол допроса.

На скамейке перед убойным отделом сидел Доусон.

— Я больше не мог этого видеть. Но прежде чем уйти, я хотел сказать. Господи, Даллас, до чего мне жаль!

— Ты не виноват, Доусон.

— Она из моей команды. Я с ней работал. Работал и не видел ее.

— Никто не видел ее так, как ей хотелось. Даже она сама. Не взваливай это на себя. Пусть с ней возятся Мира и толпа психиатров. Город кишит психами, Доусон.

— Эта влезла прямо ко мне в дом.

Ева оглянулась на свой отдел.

— И ко мне. Забудь!

Он перевел дух, издал смешок и кивнул.

— Ладно. Я пошел домой. Жена надерет мне задницу за опоздание.

— Не посмеет!

Она уселась у себя в кабинете и занялась протоколом.

— Это обязательно? — спросил с порога Рорк.

— Не хочу тянуть. Пусть это останется в уходящем году. Хочу выкинуть это из головы — не знаю, правда, получится ли. Я недолго. Так, вкратце, есть же запись.

— Тогда я посижу в отделе, выпью с твоими копами.

Она замерла.

— Как это «выпьешь»?

— Их смена кончилась уже два часа назад. Кое у кого — обойдемся без имен — нашлась бутылочка виски.

— Фини! — прошипела она.

— Я никого не называл. Не засиживайся, лейтенант. Я тоже хочу проветрить мозги.

Как она ни торопилась, протокол занял больше часа. Рорк успел вернуться к ней в кабинет и устроился в ужасном кресле со своим компьютером.

— Готово. Бежим!

— Как же я тебе благодарен! Всю задницу себе отсидел!

— Сколько вы выпили?

— Всего по рюмочке. Во славу боевого братства! Странно как-то, даже спустя столько лет жизни с тобой чокаться ирландским виски с оравой копов! Фини хотел с тобой покумекать.

— Зачем?

— Он потрясен до глубины души. Вы поужинаете или хотя бы хлебнете пивка.

— Я не против.

— Тебя же не тянет сейчас на Таймс-сквер?

— Нет! — крикнула она в непритворном ужасе. — Ни за что!

— Хвала богам! — Он перевел дух. — Когда мы вернемся домой, я тебе открою, чего мне хочется больше всего, — сказал он уже в гараже.

— Знаю, это то самое, чего тебе хочется всегда и везде.

— С этим все равно придется подождать по полуночи, как бы ты ни мечтала сократить ожидание. Новый год надо начинать с пожеланий удачи. Поэтому, вернувшись домой, я хочу напиться со своей женой. И полюбоваться на «Болл дроп» в домашнем уюте, под треск камина, в обществе кота. Плевать мы хотели на то, как безумствует за стенами нашего дома остальной мир!

— Мне тоже не мешает напиться, — согласилась она, садясь в машину. — Но не допьяна, а так, чуть-чуть. Самую малость.

— Это то, что доктор прописал, — поддакнул Рорк. — Мне нужна еще минута.

— Что случилось?

— А вот что!

Он обнял ее, чтобы почувствовать ее сердцебиение, ощутить аромат волос.

В этом вся его жизнь.

— Вот теперь хорошо! — пробормотал он. — Лучше не бывает!