Битый лед

— Вы знаете, очень хочется, чтобы люди здесь весело жили, чтобы выходили на улицу, а дома улыбались…

И они действительно улыбаются, дома Тикси, выстроенные добрыми руками Саши Бузонова и его товарищей. Дома с центральным отоплением, газовыми плитами, ваннами.

Впрочем, по мнению Вольского, и у этих домов были недостатки.

— Для Арктики нужен единый проектный институт. А то нам недавно пришлось строить здание, спроектированное заказчиком не где-нибудь, а в… Тбилиси.

Пора прекратить греть вечную мерзлоту!

(Вольский имел в виду «коробы», на которые мы успели насмотреться на Диксоне. Не надо было быть инженером, чтобы понять, какое количество тепла терялось в этой деревянной упаковке…)

Куда рентабельнее было бы соединить дома тоннелями и проложить в них трубы. Тогда теплоотдача стала бы работать на обогрев.

Вольский был убежден, что арктические города будущего и будут такими: подземные переходы, озаренные дневным светом, по которым можно пройти и в магазин, и в детский сад, и на работу в самую жестокую пургу полярной ночи.

Мне показалось, что я уловил главное, что роднило москвича Акивиса-Шаумяна и харьковчанина Вольского: все они в равной степени чувствовали себя в Арктике не гостями, а своими, тутошними. И мечтали о будущем, которое обязательно преобразит эту окоченевшую землю. Хотя я убежден, что, назови я их мечтателями, они, по меньшей мере, удивились бы. Это были люди дела, решительные, а порой и жестковатые. Как, к примеру, тот же Вольский. Вот что мне сказала о нем местная журналистка:

— Я поначалу с ним ссорилась. Он резок, может нагрубить, есть такие, что его не любят. А потом я заметила, что в любой конфликтной ситуации он оказывается прав. И поняла, в чем дело: он просто требует, чтобы люди работали с полной отдачей, без каких-либо ссылок на климат. Он говорит, что «поправка на климат» заложена в зарплате и ее надо оправдывать…

Так откуда же берется это страстное (иначе не назовешь) заглядывание в завтрашний день?

Наверное, потому, что Арктика все еще противостоит людям. Она еще до конца не исследована, далеко не обжита и уж совсем не покорена. Каждодневная борьба со стихией, может быть, и не очень заметна в каюте с кондиционером или у экрана цветного телевизора. Но она существует, и каждый живущий здесь невольно приобщается к великому клану первооткрывателей. А первооткрыватели всегда мечтают.

С Вольским я еще раз встретился на праздновании Дня строителя. Управлению только что вручили переходящее знамя обкома партии и Совета Министров ЯАССР. Вольский был оживлен и благодушен. Верхняя пуговица сорочки была расстегнута, галстук чуть сдвинулся набок, и производил он впечатление человека, решительно покончившего со всеми делами. Половицы Дома моряка сотрясались под могучими каблуками строителей. К Вольскому то и дело подходили, жали руку. Мы вышли на крыльцо. Поселок был безлюден, окна багровели от солнца.

— Красота здесь необыкновенная, — сказал Вольский. — Я не поклонник ни рыбной ловли, ни охоты. Мне больше нравится просто выехать в тундру на вездеходе. Тишина такая, что собственный вздох слышен. Один на один с природой. Да и в пурге есть своя красота. Все вокруг тебя мечется, стонет, ревет! Такое буйство стихии разве где увидишь? Люди отсюда не хотят уезжать.

— Почему?

— Черт его знает. Только не из-за денег. Вы уж мне поверьте.

* * *

Пока мы исписывали страницу за страницей в блокнотах, судовая жизнь шла своим чередом. Механики копошились в двигателе, артельщик и боцман спешили пополнить запасы. Вечером моряки, свободные от вахты, дружно шли на берег. Видавший виды деревянный ресторан «Север» напоминал артиллерийский полигон: пробки стреляли ежеминутно. Здешние официантки неукоснительно соблюдали установленные правила, более 100 граммов водки или коньяка на пьющую единицу не отпускалось. Зато шампанское было без ограничений.

Впрочем, идиллическое настроение начинало давать сбои. По судну поползли слухи: груза на Новосибирские острова в порту нет. Сначала мы не обращали на них внимания, но прошло четверо суток, докеры с честью выполнили свои обязательства, экипаж — тоже, выгрузка была закончена досрочно, а мы стояли.

Груз должен был подойти с Лены. Говорили по этому поводу разное. Речники — что Лена этим летом обмелела и суда застревают на бесчисленных отмелях и перекатах. Моряки — что Лена ни при чем, а виноваты железнодорожники, которые не подвезли вовремя грузы в верховье реки, в Осетрово… И тогда мы пошли к начальнику СВУМФа Бакулину. Он встретил нас тепло, усадил в кресла, посетовал на трудности нынешней навигации («Лена обмелела на полтора метра, баржи застревают…»). О том, когда придет «горючка» — наш основной груз на острова, — он точно не знал.

— Поставщик ЛОРП — Ленское объединение речное пароходство. У них своя епархия. Во всяком случае не ранее, чем через неделю.

Бакулин советовал воспользоваться неожиданной стоянкой и побывать в тундре.