Битва за Цитадель

Шестаку даже пришлось пару раз взять свой любимый шест, чтобы проучить нескольких наглецов. И все бы ничего, но за этим занятием его поймал декан Огненного факультета — Мастер Ван Игнис.

— Смотри-ка Килиб, — с насмешкой, как тогда показалось парню, декан обратился к своему спутнику. — Паренек один-в-один по твоим стопам идет. Еще чуть-чуть и уткнется в потолок и там, и там.

— Ну не в храм же его отдавать, — возразил Ван Игнису преподаватель Физической активности, который и привел парня в Академию. — Закончит Академию и пойдет под начало Мастера Диола в Боевые маги.

— Как вариант, — задумчиво протянул ван Игнис. — Вот и бери над ним руководство, а то смотреть тошно, как он двигается. Беременный ишак и то гибче будет.

— Хорошо, — согласился Килиб, — только я, Мастер ван Игнис, больше по ближнему бою, да по булавам.

— Ничего страшного, — отмахнулся декан огненного факультета и посмотрел Шестаку прямо в глаза. — Парень, я не могу тебе приказывать, но от чистого сердца советую перевестись на факультет Жизни. Нечего тебе у старины Кромбера делать. Еще с десяток лет — и уткнешься в потолок. Максимум в стражу Совета возьмут.

Шестак в тот момент чуть было не задохнулся от накатившего счастья, — его, в стражи совета?! Он и мечтать о подобном не смел.

— А у Олгена Торсуна у тебя будет шанс стать по-настоящему хорошим боевым магом.

Шестак не спал тогда три ночи и все же послушался совета магов. Последние два курса он доучивался на факультете Жизни.

Если бы не зелья Гала Батры и медитации, которые он, наконец-то освоил, Шестак ни в жизнь бы не догнал своих однокурсников. А так, он с величайшим трудом, но все-таки сумел освоить весь курс «живчиков».

Вот только дуэль архимага Ксандра с неизвестным самоучкой прошла мимо его внимания. Как впрочем и появление Сети, переразбивка по факультетам, ожесточенная война новеньких с Ков’Альдо и прочие прелести Академской жизни. Нет, он был в курсе происходящего, но участвовать в этих событиях не было ни сил, ни желания.

Пожалуй единственный, с кем он общался помимо своих одногруппников был Александр — странный студиоз-первогодка, в ауре которого Жизнь так сильно была перемешана со Смертью, что было непонятно, к какой же школе он все-таки принадлежит.

Из бесед с Александром Шестак многое почерпнул для себя. Несмотря на то, что он был немного странным — мог в любой момент зависнуть и что-то рассматривать перед собой с задумчивой улыбкой — с ним было интересно. Что-то, рассказанное Александром, помогло парню улучшить успеваемость по текущим предметам, что-то — чуть позже спасло ему жизнь.

Но больше всего парню нравилось в Александре то, что их взгляды на ближайшее будущее совпадали.

Весь жизненный и бойцовский опыт Шестака вовсю кричал о надвигающихся неприятностях. И уж кому, как не шестому сыну крестьянина, знать о том, что подчас, чтобы просто остаться на месте, приходится бежать изо всех сил.

И Александр считал точно также. Более того, даже рассказал ему о своем опыте столкновения с песеголовыми и, странно улыбнувшись в очередной раз, подарил ему шахматную фигурку в виде шестирукого голема со словами:

— Только пообещай мне, что она всегда будет с тобой.

Шестак торжественно пообещал своему… другу? что будет держать ее при себе все время. Удивительно, но это был первый подарок, сделанный парню за все двадцать два года.

«Вот увидишь, скоро мы с ними столкнемся нос к носу, — раз за разом предсказывал будущее Александр, — с этими нелюдями бесполезно договариваться. Их надо давить на корню. Да и остальные, сомневаюсь, что будут лучше…»

И первые же миссии Сети подтвердили его правоту и опасения Шестака.

Сначала была успешная стычка с гоблинами. Потом кровопролитная стычка с кентаврами. Ну а затем Шестак встретился с ними — с некромантами песеголовых.

Первые три дня прошли в вооруженном нейтралитете, благо торговцы и ремесленники с форпоста успели спрятаться за хоть и старыми, но крепкими стенами внутреннего кольца. Внешнее кольцо, к великому сожалению Шестака, было давным-давно разрушено и растаскано предприимчивыми крестьянами из соседних сел «для фундаменту».

А сожалеть было о чем. Портальная арка телепортов, связывающая всю Цитадель, находилась за пределами стен внутренней крепости. В итоге сложилась патовая ситуация — защитники крепости не могли уйти телепортом, а нападающие не знали как активировать врата.

Причем город, вход к которому перекрывала крепость, был, по сути, необитаем. Когда и почему люди ушли из него Шестак не знал, но осуждал жителей. Стоял бы за крепостью полноценный живой город, песеголовые уже несколько раз бы умылись кровушкой.

Три дня защитники томились в тягостном ожидании, а на четвертый день песеголовые пошли на штурм.

Они раз за разом осаждали крепость, засыпая подходы к ней вязанками хвороста и мешками с землей, и раз за разом откатывались назад.