Битва за Рим

К ужасу хозяина, Кратипп залился слезами; некоторое время Друз пребывал в растерянности, но, поддавшись внезапному порыву, сел вместе с управляющим на ложе и обнял за вздрагивающие плечи, утирая платком его лицо. Однако чем больше доброты проявлял Друз, тем горше делались рыдания Кратиппа. Теперь уже сам Друз чуть не рыдал; он принес вина, заставил Кратиппа выпить немного и еще долго возился с ним, как любящая нянька, прежде чем тот успокоился.

– О, Марк Ливий, какое бремя ты снимаешь с моей души!

– Что ты имеешь в виду, Кратипп?

– Побои!

– Побои?!

– Она сдерживает рыдания, чтобы никто не слышал! – Кратипп снова расплакался.

– Ты говоришь о моей сестре? – повысил голос Друз.

– Да.

Сердце Друза заколотилось как бешеное, лицо налилось кровью, кулаки сжались.

– Рассказывай! Заклинаю тебя именем богов, открой мне всю правду!

– Квинт Сервилий… Он ее прибьет.

Друз весь затрясся; он стал задыхаться.

– Муж моей сестры бьет ее?

– Да, господин! – Управляющий из последних сил старался совладать с собой. – Я знаю, что не мое дело вмешиваться, и, клянусь, я не стал бы этого делать! Но ты был так добр, так внимателен ко мне, что я… я…

– Успокойся, Кратипп, я не сержусь на тебя, – ровным голосом проговорил Друз. – Наоборот, я бесконечно благодарен тебе за это признание. – Он встал и помог подняться Кратиппу. – Ступай к привратнику и вели ему извиниться перед моими клиентами. Сегодня я их не приму, потому что у меня будут другие дела. Теперь слушай: передай жене, чтобы она отправилась в детскую и оставалась там с детьми, поскольку мне придется отослать всех слуг в подвал, где они должны будут выполнить одно мое поручение. Ты уж проследи, чтобы все ушли к себе, а потом и сам уходи. Но прежде скажи Квинту Сервилию и моей сестре, что я жду их у себя в кабинете.

Оставшись в одиночестве, Друз постарался сладить с дрожью во всем теле и с обуревавшим его гневом. Вдруг Кратипп преувеличивает? Вполне возможно, что дело зашло не так далеко, как воображают слуги…

Однако ему оказалось достаточно одного-единственного взгляда на Ливию Друзу, чтобы понять, что преувеличением здесь и не пахнет. Она вошла в кабинет первой, и он сразу увидел, как ей больно, как она удручена, как велик ее страх, как неизбывно ее горе. От нее веяло мертвенным холодом. За ней следом явился Цепион – этот был скорее заинтригован, нежели насторожен.

Друз принял их стоя и не предложил сесть. Вместо этого, впившись в шурина полным ненависти взглядом, он сразу приступил к сути дела:

– До моего сведения дошло, Квинт Сервилий, что ты подвергаешь мою сестру телесным истязаниям.

Ливия Друза ахнула от неожиданности, Цепион же ответил с гневным презрением:

– То, как я поступаю со своей женой, Марк Ливий, касается меня одного, и никого больше.

– Не согласен, – произнес Друз как можно спокойнее. – Твоя жена – мне сестра, она – член большой и могущественной семьи. Никто в этом доме не поднимал на нее руку до ее замужества. Я не позволю избивать ее ни тебе, ни кому-либо еще.

– Она моя жена. Это значит, что она должна повиноваться мне, а не тебе, Марк Ливий! Я буду поступать с ней так, как захочу.

– Ты связан с Ливией Друзой узами брака, – произнес Друз с каменеющим лицом. – Я же связан с ней кровными узами, что намного важнее. Я не позволю тебе избивать мою сестру!

– Ты сам сказал, что не хочешь знать, как именно я призову ее к порядку. Тогда ты был прав: это действительно не твоя забота.

– Избиение жены не может остаться безнаказанным. Это – недопустимая низость! – Друз перевел взгляд на сестру. – Прошу тебя, сними одежду, Ливия Друза. Я хочу знать, что сделал этот мерзавец.

– Не смей, жена! – взревел Цепион, исполняясь праведным гневом. – Обнажаться перед мужчиной, не являющимся твоим мужем? Не смей!

– Сними одежду, Ливия Друза, – повторил Друз.

Ливия Друза не шевелилась и не размыкала уст.

– Сестра, сделай, как я прошу, – ласково сказал Друз, шагнув в ее сторону. – Я должен это видеть.

Стоило ему обнять ее, как она вскрикнула и отпрянула; тогда он, стараясь не причинять ей боли, обнажил ее плечи.

Для человека сенаторского ранга не было большего позора, чем прослыть домашним тираном, избивающим жену. Цепиону не хватило храбрости помешать Друзу исполнить задуманное. Мужчины увидели грудь Ливии Друзы и покрывающие ее старые рубцы, лиловые и ядовито-желтые. Друз развязал ее пояс, и одежда соскользнула к ее ногам. В последний раз супруг хлестал ее по ягодицам: они распухли и были густо усеяны ссадинами и синяками. Друз нежно помог сестре одеться; подняв ее безжизненные руки, он заставил ее поддержать ткань на плечах. Потом он повернулся к Цепиону и произнес, подавляя гнев:

– Вон из моего дома!

– Жена – моя собственность, – ответил Цепион. – Закон позволяет мне обращаться с ней так, как я сочту необходимым. Мне дозволено даже убить ее.

– Твоя жена – моя сестра, и я не дам тебе истязать представительницу моего рода. Я не стал бы обращаться так с последним безмозглым животным из своего хлева. Ступай вон из моего дома!

– Если я уйду, уйдет и она! – гаркнул Цепион.

– Она останется со мной. Убирайся, истязатель!