Битва за Рим

– Так чаще всего и происходит с римлянами нашего сословия, Луций Корнелий. Даже если бы не случилось этой истории с Далматикой, судьба все равно поманила бы тебя куда-нибудь вдаль, и надолго. Так что радуйся обществу детей, пока у тебя есть эта возможность; не ропщи, раз ничего не можешь изменить.

Его светлые брови, которые он подкрашивал, вопросительно изогнулись.

– В моей жизни набралось слишком много такого, что мне хотелось бы изменить. В этом все дело, Аврелия. Слишком о многом приходится сожалеть.

– Сожалей, если ничего не можешь с собой поделать, но не позволяй прошлому портить настоящее и будущее. – Это был добрый практический совет. – В противном случае прошлое будет вечно преследовать тебя. Я уже неоднократно говорила, что тебе предстоит еще долгий путь. Гонка только началась.

– Таково твое мнение?

– Ничуть в этом не сомневаюсь.

К взрослым присоединились трое детей, все – вылитые Цезари. Юлии Старшей, именуемой Лией, было десять лет, Юлии Младшей – Ю-ю – около восьми. Обе девочки были рослые, худенькие, изящные; обе походили на почившую жену Суллы Юлиллу, за исключением глаз – дети удались голубоглазые. Юному Цезарю исполнилось шесть. Сулла недоумевал, как может этот мальчик затмевать красотой своих сестер. Красота эта была, разумеется, чисто римской: Цезари – стопроцентные римляне. Сулла припомнил, что способностями этого ребенка восторгался в письме Публий Рутилий Руф. Наверное, мальчик необыкновенно умен. Однако мало ли что может стрястись с юным Цезарем, от чего пламень его разума потускнеет…

– Дети, это Луций Корнелий Сулла, – сказала Аврелия.

Девочки пробормотали слова приветствия, мальчик же улыбнулся так ослепительно, что Сулла затаил дыхание; еще никогда со времен первой встречи с Метробием он не ощущал ничего подобного. Глаза, заглянувшие в самую глубину его существа, походили на его собственные – такие же светло-голубые, с темной каймой. Они светились умом. «Таким стал бы и я, если бы моя мать походила на эту чудесную Аврелию, а отец не оказался отвратительным пьяницей, – мелькнуло в голове у Суллы. – Это лицо и эти мозги способны поджечь Афины».

– Говорят, мальчик, что ты весьма умен, – промолвил Сулла.

Ребенок засмеялся:

– Значит, ты не разговаривал с Марком Антонием Гнифоном.

– Кто это такой?

– Мой наставник, Луций Корнелий.

– Разве твоя мать не могла оставаться твоей наставницей еще два-три года?

– По-моему, я сводил ее с ума своими вопросами, еще когда был маленьким. Поэтому она отдала меня наставнику.

– Маленьким? Но ты и сейчас такой.

– Более маленьким, – невозмутимо поправился юный Цезарь.

– Скороспелка, – сделал заключение Сулла.

– Пожалуйста, не говори так!

– А что? Неужели в шесть лет ты знаешь все оттенки значения этого слова?

– Ну, достаточно знать, что так называют девчонок, подражающих своим бабкам.

– Вот оно что! – заинтересовался Сулла. – Эту премудрость ты почерпнул не из книжек. Значит, ты наблюдателен, глаза дают тебе пищу для умозаключений.

– Естественно, – удивленно кивнул юный Цезарь.

– Достаточно! Уходите, все трое! – распорядилась Аврелия.

Прежде чем дети исчезли за дверью, юный Цезарь успел пленительно улыбнуться Сулле через плечо; лишь поймав негодующий материнский взгляд, он шмыгнул прочь.

– Если он не перегорит, быть ему украшением нашего класса или занозой в пятке, – проговорил Сулла.

– Лучше пускай будет украшением, – молвила Аврелия.

– Какие могут быть сомнения? – Сулла усмехнулся.

– Итак, ты выдвигаешь свою кандидатуру в преторы, – сменила тему Аврелия, уверенная, что Сулла устал от детей.

– Да.

– Дядя Публий считает, что тебя ждет успех.

– Будем надеяться, что он – Тиресий, а не Кассандра.

Так и оказалось: после подсчетов голосов выяснилось, что Сулла не только прошел в преторы, но и, опередив остальных, получил должность praetor urbanus. Хотя обыкновенно обязанности городского претора ограничивались судебными разбирательствами, он имел власть (в отсутствие обоих консулов или при их недееспособности) действовать in loco consularis, то есть оборонять Рим и командовать войсками в случае нападения, а также предлагать законопроекты и распоряжаться казной.

Весть о том, что ему предстоит быть городским претором, сильно опечалила Суллу: ведь городской претор не мог отлучаться из Рима больше чем на десять дней. Сулле придется торчать в Риме, среди соблазнов прежней жизни, в одном и том же доме, как женщине, – о, как он ненавидел такую долю! Зато теперь у него появилась поддержка, на какую он никогда прежде не рассчитывал, – его родной сын. Сулла-младший будет его другом; он сможет помогать ему на Форуме. Вечером ему будет с кем обсудить события дня и посмеяться. Мальчик очень похож на своего двоюродного брата, юного Цезаря! Во всяком случае, внешностью. К тому же у парня неплохие мозги, хотя и не такие блестящие. Сулла чувствовал, что ему вряд ли пришлось бы по душе, если бы его сын был так же умен, как Цезарь.