Битва за небо

– Что-то вроде накатанной колеи, – пояснил Поликарп Матвеевич. – Пик футуроскопической деятельности во время того злополучного боя пришелся на схватку с Николаем – потому подсознание и не оставляет его в покое. Чтобы прекратить действие этого эффекта, тебе надо будет всего-навсего один раз победить его в бою.

На мгновение Ксения представила, что бросается в погоню за уехавшим подмастерьем – совсем как в романтических фильмах или второсортной литературе. Нет, лучше перетерпеть, благо что, судя по Намерениям учителей, побочный эффект только один, безо всяких там сюрпризов.

– Если бы я знал, что все так сложится, Николай задержался бы в Гатчине еще на месяц. – Сэнсэй был угрюм.

Таким Поликарпа Матвеевича Ксения еще не видела. Да и Воронин, казалось, принял эти слова как-то близко к сердцу. Обстановка стремительно пропитывалась ощущением того самого секрета, который так жаждал сохранить Сергей Владимирович. Ксении вспомнилась «Синяя Борода», сказка, которую читали ей водители на ночь. Костя, к тому времени уже научившийся читать, все время порывался озвучивать реплики Синей Бороды, чем постоянно веселил маму. Костя… Жив, и уже одно только это согревало душу.

Сегодня же напишу родителям, решила девушка. Пусть сходят в церковь и поставят свечи за здравие. Когда появляется надежда – жить становится легче. А Николай подождет. Что-то подсказывало Ксении, что их пути еще пересекутся, – может быть, интуиция. А может, тот самый фактор фатума, который они еще не проходили.

Нелегка жизнь подмастерья, в особенности такого, как я. Сразу после собрания Дмитрий погнал меня на стрельбище – посмотреть, как я управляюсь с огнестрельным оружием. Мне отчего-то казалось, что он просто ищет повод разрядить свое внутреннее напряжение – или путем расстрела безобидных мишеней, или посмеявшись над моей меткостью. По сравнению с его снайперскими способностями я классический мазила.

К счастью для меня, после самых первых выстрелов из кольта – Дмитрий заявил, что не будет обращать внимания на эти результаты, поскольку мне необходимо как следует пристреляться, – к нам присоединился один из заседавших у Платона Эдуардовича, Алексей Островский, капитан с гусарской внешностью и драматической фамилией. У него с Ледянниковым моментально завязалась нешуточная дуэль, из-за которой о моем существовании благополучно позабыли.

Расстреляв все переданные мне патроны и скептически оценив результаты стрельбы, я занял позицию наблюдателя, импровизированного судьи.

Островский стрелял навскидку, практически не тратя времени на прицеливание. Тем не менее пули ложились ровно, словно ими управляла твердая психотехническая воля. Я прикинул уровень мастерства, необходимый для сознательного управления пулей, – гроссмейстерский уровень, не меньше. Вот и получалось, что опытный стрелок, такой как капитан Островский, был в состоянии застрелить практически любого «психа». Конечно, у психотехников оставались более простые способы спастись – например, Дмитрий мог отбить пулю мечом, а уйти с ее траектории до того, как будет сделан выстрел, определив направление по Намерению стреляющего, – это было даже в моих силах. Но все равно, глядя на стрельбу Островского, я почувствовал себя донельзя уязвимым.

Стреляю так себе, фехтую, как и положено подмастерью, Воздушными Ловушками могу разве что сбить с толку. Выставляйте меня против любого специалиста в своей сфере – и можете смело ставить на него все свои деньги. Беспроигрышный вариант.

Дмитрий стрелял аккуратно, тщательно прицеливаясь и нейтрализуя тремор руки. Поначалу его результаты были чуть похуже, чем у капитана, – вместо неизменной «десятки» пуля уходила в сторону и прибавляла моему напарнику только восемь или девять очков. Однако после четырнадцатого выстрела Островский устал, сумма набранных баллов сравнялась, а я преисполнился зависти. Совершенно банальной и почти не скрываемой.

– Я пас, – признался капитан после пятнадцатого выстрела. – Признаю поражение и благодарю за соревнование.

В тот момент я стоял чуть поодаль от соревновавшихся, на таком расстоянии, чтобы не мешать, но при этом все видеть и слышать. Поражение капитана, на мой взгляд совершенно незаслуженное, что-то во мне изменило. Я с неестественной легкостью вошел в состояние стилевидения, сориентировал свой главный психотехнический талант на Островском и попытался понять, за счет чего он так метко стреляет.

Дмитрий, не поворачивая головы, бросил в мою сторону два патрона. Я распластался по каменным плитам в невероятном выпаде, но поймал оба. Да, со мной творилось что-то невероятное, какой-то резкий психотехнический прорыв.

Ни на секунду не останавливаясь, не отрывая взгляда от мишени, я зарядил кольт и сделал два выстрела. Оба попали в «яблочко» – я знал это уже тогда, когда по ушам ударил второй выстрел. Голова… голова закружилась от аномально большого выброса энергии, конечности моментально стали ватными. Конечно же, я упал – из моего распластанного положения это было совсем не больно.

– Что это было?