Битва за Кальдерон

– Да, когда слишком много бегаешь, можно легко похудеть, – согласился Дорога. – Заведи себе мужчину. Роди парочку детишек. Это всегда помогает.

Внутри у Амары все сжалось от пронзительной, тошнотворной боли, но она постаралась улыбнуться:

– Я подумаю.

– Ха, – не унимался Дорога. – Бернард, может, у тебя в штанах кое-что испортилось?

Бернард стал пунцовым:

– Хм. Нет.

Дорога увидел замешательство графа и громко расхохотался.

– Да, алеранцы. Все совокупляются, – заявил Дорога. – Всем нравится. Но только твой народ делает вид, якобы это не про вас.

Амара с удовольствием смотрела на пунцового Бернарда, хотя боль, которую ей причинили слова марата, не позволила ей самой покраснеть. Бернард, наверное, подумает, что она слишком искушена, чтобы легко смутиться.

– Дорога, как ты получил свою рану? – спросила Амара, чтобы сменить тему разговора и спасти Бернарда. – И что случилось с твоими людьми?

Улыбка вождя маратов погасла, и он с мрачным видом оглянулся на равнину.

– Я получил свою рану из-за собственной глупости, – ответил он. – Остальное предназначено только для твоих ушей. Давай куда-нибудь отойдем.

Бернард нахмурился, кивнул Дороге и позвал его за собой. Они вместе вошли на территорию гарнизона и направились в кабинет Бернарда.

– Хочешь чего-нибудь поесть? – спросил Бернард.

– После того как поедят мои люди, – ответил Дорога. – И их чала. Животные.

– Я понимаю. Садись, если хочешь.

Дорога тряхнул головой и принялся молча расхаживать по кабинету, взял несколько книг с маленькой полки и внимательно посмотрел на страницы.

– Ваш народ, – сказал он. – Он так сильно отличается от нашего.

– Кое в чем отличается, – не стал спорить Бернард. – Но во многом мы похожи.

– Да. – Дорога пролистал «Хроники Гая», помедлил, разглядывая иллюстрацию в одной из них. – Мой народ почти ничего не знает из того, что известно твоему народу, Бернард. У нас нет этих… как вы их называете?

– Книги.

– Книги, – повторил Дорога. – И рисунков-слов, которые ваш народ использует в них. Но мы старый народ, и у нас тоже есть знание. – Он показал на свою рану. – Порошок из черного корня и песчаной травы снял боль, высушил кровь и закрыл рану. А вам бы пришлось ее зашивать или воспользоваться заклинаниями.

– Я не сомневаюсь в знаниях и умениях твоего народа, Дорога, – сказал Бернард. – Вы другие. Но это не делает вас хуже нас.

– Не все алеранцы так думают, – улыбнувшись, сказал Дорога.

– Не все.

– У нас есть собственная мудрость, – сказал он, – которая передается из поколения в поколение со времен первого рассвета. Мы поем нашим детям, а они своим, и так мы помним то, что было.

Он подошел к камину и поворошил угли кочергой. Оранжевый свет отбрасывал на его могучее тело тени, казавшиеся живыми, и придавал лицу мрачное выражение.

– Я совершил великую глупость. Наша мудрость меня предупреждала, но мне не хватило ума правильно оценить опасность.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Амара.

Дорога сделал глубокий вдох:

– Восковой лес. Ты о нем слышал, Бернард?

– Да, – ответил тот. – Даже бывал около него пару раз. Но никогда не заходил вглубь.

– Ты поступил мудро, – похвалил его Дорога. – Он был смертельно опасным местом.

– Был?

Марат кивнул:

– Теперь это не так. Существа, которые там жили, ушли.

Бернард удивленно заморгал:

– Ушли? Куда?

Дорога покачал головой:

– Я не уверен. Пока. Но наша мудрость говорит нам о них и предупреждает о том, что они сделают.

– Ты хочешь сказать, что твой народ уже видел такое раньше?

Дорога кивнул:

– В далеком прошлом наш народ жил не там, где мы живем сейчас. Мы пришли сюда из другого места.

– Из-за моря? – спросила Амара.

– Из-за моря. Из-за неба, – пожав плечами, ответил Дорога. – Мы были в другом месте, а потом пришли сюда. Наш народ жил в самых разных землях. Мы часто перебираемся на новое место. Устанавливаем связи с теми, кто его населяет. Мы учимся. Мы растем. Мы поем песни мудрости нашим детям.

Амара нахмурилась:

– Ты хочешь сказать… именно по этой причине у вас разные кланы?

Он удивленно посмотрел на нее, как смотрели бы ее наставники в Академии на слишком тупого студента, и кивнул:

– Клянусь чалой. По тотему. Наша мудрость говорит нам, что много лет назад в другом месте мы встретились с чудовищем, которое украло сердца и разум наших людей. Что оно и его выводок расплодились, и дюжины превратились в миллионы. Они нас поглотили. Уничтожили земли и дома. Это чудовище уводило наших детей, а женщины производили на свет его детенышей.

Бернард опустился на стул, стоявший у камина, и нахмурился.

– Это демон, который может принимать самые разные обличья, – продолжал марат. – Ему достаточно испробовать чьей-нибудь крови, и он обретает внешний вид своей жертвы. Он производит на свет потомство. Он превращает своих врагов… в существа, которые сражаются за него. Он забирает к себе людей. Убивает. Плодится. Пока не останется ничего, что могло бы ему противостоять.

Бернард прищурился и внимательно посмотрел на Дорогу. Амара подошла к графу и встала у него за спиной, положив руку на плечо.