Битва за безмолвие. В поисках «византийства»

«Король Арагонский стал готовиться к бою, хотя граф Тулузский, напротив, советовал остаться в лагере, чтобы осыпать стрелами и дротиками кавалерию осажденных, с тем, чтобы потом, ослабив их таким образом, вернее на них напасть и с большею легкостью изрубить или обратить в бегство, ибо они, за неимением съестных припасов, не могли оставаться в замке; но король не пожелал к нему прислушаться, приписав этот совет страху, и назвал графа трусом. И потому, выстроив свои войска в боевом порядке, он вступил в битву, и первый натиск был поручен графу де Фуа, за которым следовали каталонцы и множество солдат. С другой стороны, как мне известно от сеньора Раймонда, последнего графа Тулузского (который, в силу своей тогдашней неспособности сражаться из-за своего возраста, был препровожден верхом на коне, взятом под уздцы, на вершину холма, откуда мог наблюдать за сражением), выступил граф Симон со своими людьми, выстроенными в три отряда, согласно порядку и обычаю воинского искусства, как он его понимал, таким образом, что последние ряды, ускорив шаг, могли атаковать одновременно с первыми, и зная, наверное, что удар, нанесенный всеми вместе, приводит к победе; и они с первого же натиска так потеснили врага, что гнали его перед собой по равнине подобно тому, как ветер гонит пыль по земле, и бегущие старались как могли укрыться за последними рядами своего войска. Затем победители повернулись в ту сторону, где был король, чей стяг они различили, и устремились на него с такой яростью, что звон оружия и грохот битвы долетели по воздуху до места, где находился тот, от кого я услышал этот рассказ, так, как если бы лес рушился под ударами множества топоров. Там был убит король со множеством знатных арагонских сеньоров, которые полегли вокруг него. Остальные обратились в бегство, и многие во время этого были убиты. Сам граф Тулузский и граф де Фуа, равно как прочие, обязаны своим спасением лишь поспешному отступлению…»

Из других источников мы знаем, что решающую роль в сражении сыграла не столько непреклонная воля крестоносцев и их предводителя, сколько цепочка событий, которые тоже, впрочем, иначе чем Божьей волей объяснить трудно.

В критический момент боя, когда крестоносцы и арагонцы сошлись по всему фронту в жестокой рубке, французский рыцарь Бушар де Марли с небольшим отрядом внезапно нанес удар по левому флангу альбигойцев, чем посеял там панику. Король Педро лично бросился туда спасать положение.

Но дело в том, что два крестоносца Ален де Руси и Флоран де Вилль еще перед боем сговорились непременно найти и сразить короля. Тот же, в свою очередь, перед самым сражением поменялся доспехами с рыцарем Гомесом. На него и набросились два француза.