Битва за Балтику

«Сразу же появились многочисленные и быстрые исполнители его приказов в лице нашей флотской молодежи. Морские офицеры рассыпались по порту и магазинам – сторожили каждую дверь и брали все, что им было нужно. Содержатели магазинов очутились почти под стражею и имели право только брать расписки, но не отказывать в выдачах. Все это оправдывалось требованиями момента и все приготовления к выступлению, на эскадре, пошли гораздо успешнее».

Вторжение Круза и его молодых разбойников в свою вотчину командир порта воспринял весьма болезненно.

– В повелениях у младшего быть мне зело прискорбно! К тому же Круз залезает в мои карманы, как в свои собственные! – Жаловался Пущин графу Чернышеву. – Посему с Крузом я служить не могу и не желаю, и прошу развести нас с ним в разные стороны!

– Да куда я этих двух старых дураков разведу! – сокрушался вице-президент Адмиралтейств-коллегии. – У меня что, для каждого свой флот в кармане имеется?

Пришлось Чернышеву ехать на санках под Рождество в Кронштадт. Вызвал обоих адмиралов.

Крузу он пообещал, что в будущую кампанию он уж точно подерется со шведами, чему Круз сразу обрадовался. Пущину граф Чернышев же объявил, что его сына Ивана он назначил командиром галерного порта. В этом у графа был свой замысел, во-первых, Пущин будет ему после сего назначения лично обязан, а во-вторых, за галерный порт теперь можно было не беспокоиться, так как рачительный отец своего сына никогда в беде не бросит, а всегда поможет и где надо подскажет. После этого граф Иван сказал адмиралам речь прочувственную о дружбе флотской и бутыль водки на стол перед ними поставил.

– Наливай по первой!

Первую и вторую адмиралы опрокинули молча, только исподлобья друг на дружку поглядывали. Оба толстенные, рожи от гнева красные, глаза злющие.

После третьей все обиды друг на друга выложили, кричали и кулаками об столешницу молотили так, что из передней адъютанты заглядывали, нет ли смертоубийства какого. Хитрый Чернышев только молча слушал спорщиков, покуривал трубку, да водку им в стаканы подливал. После шестой адмиралы поугомонились, а после десятой прощения друг у дружки просили и целовались троекратно.

– Слава богу, хоть здесь война окончена! – перекрестился Чернышев, запахивая шубу.

Бухнулся в санки:

– Гони в Питер!

С крылечка командирского дома не твердо стоящие на ногах кронштадтские начальники дружно махали ему вслед руками.

Зимой в Кронштадт пригнали семь тысяч рекрут. Всех их надо было разместить, обмундировать и к весне обучить хотя бы азам морского дела. Опять надо было заготавливать провизию и порох, якоря и артиллерийские станки, не говоря уже обо всем остальном.

Худо обстояло дело с мичманами, некомплект которых составлял более полутора сотен. Деятельный Пущин требовал произвести в мичманы всех гардемарин. Кто хотя бы одну кампанию на море сделал. Адмиралтейств-коллегия упрямилась, полагая, что мало опыта.

– Пусть будут хотя бы малоопытные, чем вообще никаких! А опыт – дело наживное, под ядрами да пулями быстро научаться! У меня уже и сукно белое на мундиры готово!

Настойчивость Пущина была вознаграждена.

– Уж коли и мундиры готовы, то грех будет в офицерстве гардемаринусам нашим отказать! Пущай одевают и радуются! – решили в коллегии.

Пока адмиралы ругались и старались готовить флот к будущей кампании, принц Нассау-Зиген ни с кем не ругался и ничего не готовил. Он отдыхал от ратных трудов и веселился. Для принца в виде особого респекта в Эрмитаже сыграли пьесу Екатерины «Горе богатырь» о короле Густаве. Зиген ни черта в ней не понял, но вместе со всеми хлопал в ладоши и смеялся. Поведение Нассау-Зигена, ни за что не отвечающего и ничего не делающего, но собирающего чины и награды, вызывало зависть и восхищение у молодых офицеров.

– И чего сапогами грязь месить, когда надо делать карьеру, как делает ее принц заморский? Раз – и в дамках! – говорили промеж себя гвардейские офицеры.

Теперь они желали воевать на галерах рядом с принцем, чтобы от его пирога и им кусок достался. В морские офицеры подались и гвардейские сержанты, прикинув, что на суше в эту войну отличиться не так-то просто, как на флоте. В прошлую кампанию гвардейцы уже повоевали на галерах и теперь, подучившись за зиму парусному делу, были тоже готовы вступить на шаткие корабельные палубы.

Славолюбие и карьеризм командующего гребной флотилией Зигена оказались весьма заразительными. В течение зимы немало флотских офицеров подали прошения о переводе из корабельного флота в гребной. У непосвященных это вызывало полное недоумение, ведь корабельный флот был во все времена куда престижней гребного. Посвященные же говорили:

– Нынче на кораблях ничего не выслужишь, а на галерах принцевских и слава, и награды, и чины, только собирай!