Битва на Калке

Григорий уже понял, что спасся. Что находился среди своих. Хотя кто они и откуда, еще не понял. Скорее всего, убивать его сейчас никто не собирался. Значит, можно было немного расслабиться. О настоящей причине нападения на караван и своих связях с монгольским генералитетом Забубенный решил пока умолчать. Мало ли чем это могло обернуться.

Но ситуацию с попутчиками следовало прояснить. Григорий, присев на лавку, и осмотревшись, спросил:

— А сами то вы, люди добрые, откуда, и куда путь держите?

— Мы то из Галича, человече, что на Днестре стоит, — ответил старшой в тон Григорию, — слыхал про такой, небось? Купцы-то, они, ведь все знают.

Забубенный про реку Днестр еще слыхал, а вот про Галич никогда в жизни. Провал в географии. Но для порядка кивнул, что в курсе. Кто же не знает где Галич? Все знают. Это где-то между Владимиром и Парижем.

— Плывем мы из похода ближнего в стан свой у Заруба, где дружина княжеская сейчас лагерем стоит.

Великий механик Григорий Забубенный, как услыхал про Заруб, чуть за борт не свалился от приятной неожиданности. Выходило, что его извилистый путь по степи превращался в кольцо и снова выводил к Зарубу. Все возвращалось на круги своя.

— Ну, а я, Юрий Доморечич, — соизволил, наконец, представится собеседник механика, — воевода князя моего Мстислава Удачного, что владеет великим Галицко-волынским княжеством. А со мной люди мои дружинные.

Теперь все встало на свои места. «Еще один воевода, — с удивлением подумал Забубенный, но все же кивнул, в знак уважения, — везет мне на воевод». Хотя имя князя его смутило. Черниговского князя, начальника Путяты, пославшего его на разведку вместе с Забубенным, тоже звали Мстислав. Если механику, конечно, не окончательно отшибло память в монгольском плену.

«Кругом одни Мстиславы, — размышлял Забубенный, — Что за мода такая? С фантазией у них плоховато. Нет, чтобы Васей назвать или, например, Иваном. Хотя, за Иваном дело не станет. Лет через триста такой Иван появится, закачаешься. Даже целых два Ивана подряд».

В это время ладья, окончательно обогнула скалистый мыс, и, оставляя его позади, устремилась к новой излучине. Но, неожиданно впившаяся в мачту стрела, напомнила, что ладья еще не далеко ушла от монгольских товарищей. Забубенный с воеводой Галицким одновременно повернули головы в сторону берега, на котором разглядели нескольких лучников, стоявших над обрывом и пускавших стрелы вдогон. Судя по всему, они пересекли поросший лесом мыс насквозь и снова оказались у точки, с которой можно было поразить противника. Видно, Буратай никак не мог смирится с поражением, а доложить Субурхану, что он упустил беглеца-вампира, означало на войне только одно, — Буратая мгновенно казнят вместе с сотней.

— По твою душу стараются, — философски заметил воевода, но пригнулся ближе к борту, — да только зря, еще чуток и уйдем. Не боись, купец. Не достанут.

Да, Субурхан, по размышлению Григория, имел сейчас все предпосылки слегка обидеться на неблагодарного механика. «Хотя, чего переживать за Субурхана, — решил механик, тревожно вглядываясь в берег, поросший соснами, — он, парень сильный. С политическими проблемами как-нибудь и без Кара-чулмуса разберется. А благодарить его, собственно, тоже особо не за что. Он ведь меня когда-то вообще убить хотел, послал в мясорубку с этим Бури-Боко. А я свободный механик. Мне дома жить охота. Только, вот, добраться бы до него по добру, по здорову».

— А что на Руси, войны с монголами еще нет? — поинтересовался Забубенный, осторожно взглянув на Доморечича.

— Да, нет пока, — ответил, помедлив, воевода, — брожение одно.

«Значит, скоро будет, — подумал, обречено, Григорий, — похоже, приеду я из огня да в полымя. Не ровен час, монголов на хвосте приведу. Найти бы, что ли своих, побыстрее, черниговских. Спокойнее будет». А вслух спросил:

— Так вы к Зарубу идете. А черниговцев наших там не видать случайно?

Воевода прищурился.

— Есть, вроде. А ты почем знаешь?

— Да я и не знаю, — прикинулся Забубенный, — так, предположение сделал. Подумал, что если есть там люди из Чернигова, то они и помогут мне добраться домой. Вы меня до Заруба подбросьте, а дальше я там как-нибудь сам. Задержался я что-то в монгольском плену. Дома жена ждет, дети.

Помолчал Юрий Доморечич, ответ свой обдумывая. Нет, странный все-таки мужичонка у него в лодке оказался. От монголов сбежал, про черниговцев что-то знает. Говорит складно, да только врет все. На вранье у воеводы Галицкого нюх особый был. Иначе, князь его и близко бы не подпустил на государственную службу. Тут в людях разбираться надо. То ли увел что-то ценное парень этот у монголов, то ли сам их лазутчик. А стреляли, может, для виду только, чтоб в доверие войти. Ведь не попали. Знать, не простой человек у него в гостях очутился. Надо бы по прибытию все же с ним потолковать по душам.

«Отведу его пред светлы княжеские очи, чтобы спросу с меня меньше было, — решил Доморечич, — князь сам любитель потолковать с пленными. Поиграть каленым железом».